Тигрица подошла к окровавленным останкам несчастной Наташиной матери и нехотя принялась насыщаться. Я достал из кармана ПБС и одел на дуло карабина. Хотя из-за глушителя убойная сила пули слабеет, но я не успею быстро перевести прицел с одного зверя на другого. Подвёл перекрестье нитей прицела чуть правее и чуть выше глаза. Примерно на височную область. Задержав дыхание, как учили, плавно потянул на себя спуск. Раздался щелчок, приклад толкнул в плечо. Времени на тщательное прицеливание в тигрицу не было. (После выстрела она застыла, подняв голову). Просто навёл прицел в область головы и два раза подряд нажал на спуск. Потом ещё пару пуль выпустил в тело. Тигрица упала и не шевелилась. Тигр тоже был неподвижен. А со стороны хребта выкатились два полосатых комочка.
Только тигрят мне и не хватало. Они подбежали к тигрице и принялись её тормошить. Старательно прицеливаясь через оптику, я застрелил обоих. Для верности выпустил ещё пулю в живот тигра. В магазине оставалось четыре патрона, и я сменил его на полный. Спустился, точнее, съехал по осыпи на поляну, на ходу снимая с "Сайги" глушитель. Загнал патрон в ствол. Подошёл к тигру. Метил я ему в висок, а попал прямо в глаз. Но контрольный выстрел никогда не помешает. Вставил ствол в ухо, выстрелил. Затем ту же операцию проделал и с тигрицей, и с тигрятами. Теперь все четверо были мертвее мёртвого.
От Люды Петренко остались две ноги, чуть выше колена и обглоданный до половины череп. И тут меня вывернуло наизнанку. Хорошо, хоть не обедал. Чашка кофе и кусок холодной курятины утром. Желудок был пустой, так что рвотный позыв быстро прошёл.
У подножия хребта была пещера. В ней тигры и обитали. На всякий случай, выпустил в тёмный зев пещеры пару пуль. Но оттуда никто не появился.
В каждом из магазинов оставалось по четыре патрона, и я снарядил один из них восемью патронами. Пустой магазин сунул в набедренный карман. Движением, ставшим уже привычным, загнал патрон в патронник и поставил карабин на предохранитель. Теперь предстояла нелёгкая обязанность. И берцами, и руками я вырыл в осыпи яму. Сложил туда человеческие останки, засыпал мелкими камнями и сверху нагрёб небольшой холмик из камней. Воткнул в щель между камнями толстую засохшую ветку, бормотнул: "Покойся с миром",- и полез по осыпи наверх, на хребет.
Отойдя с километр, уселся на большой гладкий камень, нагретый солнцем. Глотнул воды из фляжки и жадно выкурил две сигареты подряд. Внутри меня царила пустота. Сегодня я впервые в жизни убил человека, даже двоих. Меня качественно учили убивать. И в психологическом плане тоже. Да и не люди это были. Но, всё же...
И зверей было жалко. Не повезло им, оказались на этом чёртовом острове. Тут уж вступило в силу правило: "Или ты, или тебя". Я вынужден был их убить. Тигрят тоже. Они ведь выросли бы. Закурил третью сигарету и медленно побрёл к моей поляне. Теперь, уже к нашей. Докурив сигарету, перешёл на быстрый шаг. Мельком глянул на часы. Половина пятого. Всего-то три с половиной часа прошло. А, как будто, целую жизнь прожил.
Глава IV
Если пахнет дымом...
Увидев, как я спускаюсь с хребта, девчонки завизжали и запрыгали от радости. Приятно, что меня ждали, меня встречают. Наталья откинула крюк на воротах и открыла их. Я вошёл в ограду, и она заперла ворота за мной опять на крюк. Не говоря ни слова, я снял с шеи бинокль, с плеча карабин и бережно положил их на траву. ПБС и пустой магазин кинул рядом. Подошёл к коробке, которую мы сегодня привезли из дома, достал оттуда плитку шоколада и бутылку с коньяком. Не дагестанская "палёнка", а настоящий мартель.
Вынув пробку, хлебнул прямо из горлышка. Сел на траву по-турецки. Открыл шоколад и отломил одну полоску. Сунув в рот сладкий квадратик, разжевал его и сделал ещё солидный глоток "конины". Протянул всю оставшуюся плитку Ларисе:
- Подсластитесь, девочки,- приложился к бутылке третий раз и закурил сигарету. Пожалуй, пока хватит. Дела на сегодня ещё были.
Девчонки, разломив шоколадку напополам, жевали, жмурясь от удовольствия.
- Есть будешь?- тихим, ласковым голосом спросила Лариса и, не дожидаясь ответа, пошла к плитке. Нет, всё-таки молодцы девушки. С дурацкими вопросами не лезут, не беспокоят понапрасну. Видят, что пришёл я малость не в себе. Отойду, всё сам расскажу. Чуткие, одним словом.
Передо мной, по-прежнему сидящим на траве, как по мановению волшебной палочки возник натюрморт. В глубокой тарелке, стоящей на некоем подобии скатерти, дымился куриный суп. Как полагается, с картошечкой, морковкой, луком и кусочками куриной грудки. Горкой лежали галеты. Стояла кружка с яблочным соком. Только я дохлебал вкусный супчик, Наташа забрала пустую тарелку, а Лариса поставила следующую. На ней лежал кусок обжаренного куриного мяса в окружении макарон. Всё было сверху полито подливкой.