В этот момент откуда-то со стороны первого подъезда донеслось:
— Из-за о-острова-а-а на стре-е-еже-ень…
Ну вот и следы алкогольных запасов «Звездного» обнаружились. Тяжело вздохнув, взялся за ручку двери.
— Что говорят?
— Ничего хорошего, Светик. Твой муж не офицер и даже срочную не служил. Значит, буду завтра за еду радиоактивные завалы разгребать. Ты собралась?
— Все так плохо? — Светка как раз шнуровала новенькие берцы.
«Блин, она же в них всего пару раз выходила, — запоздало спохватился Артём, — да и что это были за походики? В ближайший лес, одним днем. Ну почему у нас всегда так: на охоту ехать — собак кормить. Вроде все предусмотрел, ан нет же!».
— Может, излишне нагнетаю, но для людей, которые сейчас власть, я не представляю ценности, поскольку в армии не служил. И вот теперь скажи мне, жена моя, зачем нам горбатиться за пайку, если у нас с тобой в тридцати километрах целый склад продовольствия? Скоро дожди, затем зима. Чем отапливать квартиру? мебелью? Нет, надо уходить сейчас, пока еще из района можно выйти. Что будет завтра — я не знаю.
Супруга выпрямилась, одернула такую же, как у него, горку.
— Тогда идем.
Артём по инерции стал приводить еще какие-то аргументы в пользу того, чтоб уйти, но Света посмотрела на него серьезно:
— Артём, меня не надо уговаривать. Я твоя жена, слова «в горе и радости, до самой смерти» для меня не пустой звук. Ты решил — значит идем. Я верю, мой муж в сырую землянку меня не потащит.
Артёма, как девятым валом, накрыло волной чувств, горло перехватило, он задохнулся, как будто и вправду оказался под водой, пульс ударил в виски.
Собрались быстро, все и так было уже готово. Взгляд упал на две оставшиеся пятилитровые баклажки с водой. Прикинул, одну можно пристроить на рюкзак. Хоть он и распихал двенадцать литрух по обоим рюкзакам, вода лишней сейчас не будет. Особенно пока не вышли из зоны возможного заражения. Но навьючивать жену дополнительными пятью килограммами Артём не хотел — ей и так несладко будет. Взял баклажку, в пакет сложил пластиковые бутылки с бензином, слитым с машины, туда же сунул многотопливную горелку.
— Подожди секунду, — кинул жене и спустился на этаж ниже.
Открыл Мишаня, увидел Артёма, посторонился:
— Заходи.
— Прости, Мих, я на минутку. Я… Мы… Короче, мы уходим.
— Вот как? Ну что ж, наверно, ты знаешь, что делаешь.
— Здесь вода питьевая, в пакете горелка, бензин…
— Спасибо Артём. Только у нас все есть. Отдай лучше Саньку. У него все-таки ребенок.
— Слушай, — поддавшись внезапному порыву, зачастил Артём, — а-то давай с нами? У меня есть бункер, там запасов на год. Планировали еще с одной парой, но им не повезло, жили в центре. Вас как раз двое.
— Еще раз спасибо, я, честное слово, признателен. Но мы остаемся, — увидев удивленные глаза приятеля, пояснил: — А что поменялось, Артём? Изменились условия, но жизнь-то продолжается.
Из глубины квартиры появилась Татьяна, Миха привлек ее к себе, обнял за талию.
— А-а-а, ты видел объяву? Ну да, ты же служил, тем более пограничник!
— Ты про этого кэпа? — Миха насмешливо покачал головой. — Не, кирзой я сыт по горло, двух лет хватило. Да и не думаю, что бойцов потребуется много, не война же в конце концов. Думаю, через недельку половину тех, кто завтра побежит записываться в армию, уже дембельнут. Я лучше сразу по гражданской линии.
— И чем заниматься?
— Неважно. Думаешь, я работы боюсь? Ты, наверно, меня с офисным планктоном спутал. Это у них работа от перекура до обеда штаны протирать. Знаешь, почему я домой частенько затемно возвращался?
— Вот мне дело следить, кто когда домой с работы приходит!
— Ну, извини, привык, что все окружающие думают — раз на работу в костюме ходит, значит бездельник. А у меня десять-двенадцать магазинов в день, и в половине приходилось пиджачок и галстук снимать, рукава закатывать и вперед, выкладку лопатить. Закончишь часов в полвосьмого где-нибудь в дальнем магазине, а еще километров семьдесят до дома.
— Ни фига себе, — Артём потрясенно покачал головой, — а я думал, это у меня работа тяжелая!
— У нас так. Хочешь денег — пашешь как вол, хочешь в восемнадцать ноль-ноль с работы выходить — иди манагером в офис, только на зепе не обижайся. Он помолчал и добавил: — А я, между прочим, физик-ядерщик, диплом красный, и дипломная работа рекомендована к публикации. Вот так вот. Женился по великой любви на сокурснице, только я для нее лузером оказался. Теперь кто-то другой ее по Средиземноморью катает и шубы дарит. Но от алиментов не отказывается — дочка у нас, хоть я ее уже лет пять не видел. Наверно, это правильно, пусть у нее не будет путаницы в папах.