— Смотрите, робя, Федька оклемается, мы рожи-то ваши ему предьявим. Не дай господь, узнает в вас тех, кто его отходил, не сносить вам тогда голов.
— Ты-ты че, дед, я же тебе рус-ским языком говорю, т-туристы мы, вчера еще у К-Козловской балки б-были. Дался нам ваш огород, у нас с-с-сублиматов еще на неделю! — заикаясь и не сводя взгляда со своего убитого товарища, говорил один из парней.
— Неделя кончится, а жрать-то всем надо.
— Погоди Митяй, может, и не они, — подала голос тетка.
— Че это не они? Федька сказывал, тех тоже шестеро было.
— Там вроде две девки было, — басовито подал голос дедов клон.
— Федька мог и ошибиться в темноте.
— Дед, да как тебе д-доказать, не видели мы никакого вашего Федьки, мы неделю от станции Б-Балково идем. Я б тебе трек на навигаторе показал, но он почему-то т-три дня спутники не ловит.
Мысли в голове помчались на перегонки с пульсом. Ясно одно — ребята простые туристы, в походе больше недели, про катастрофу ни слухом ни духом. Шли себе в настроении самом благостном — погода радует, конец маршрута не за горами: от Балково, станции по другой ветке железки, до их города десять дней неспешного хода, тропа нахоженная. И тут им повстречались эти… Кстати, дед что-то говорил про шестерых, из которых две девушки. Смутная догадка мелькнула в памяти. И что делать? Бежать к деду с криками «Подождите, я вам все сейчас объясню!?». Дед, похоже, сначала стреляет и только потом включает мозг.
В глубине сознания внутренний умник начал загибать пальцы: «У тебя в магазине десять патронов с крупной картечью — это раз. Во-вторых, у них две двустволки, у клона один ствол, скорее всего разряжен. Первым выстрелом ты по любому одного выключаешь, остается один с двустволкой против твоей самозарядки». Все так, вот только… стрелять по живым людям, которые тебе еще ничего не сделали? А может, туристы сами виноваты? А может, они первые напали, а эти деревенские защищались? И еще ладно дед со вторым мужиком, но тетка и пацан! С ними-то что дальше делать?!
А может так: руки вверх, бросай оружие? И что потом? Даже если бросят, не пальнут дуплетом на голос и не залягут, что потом?!
Чтоб не затекли плечи, Артём осторожно перехватил «Сайгу» поудобнее, и в этот момент из-за края поля зрения в ствол вцепилась рука и потянула ружье книзу. Да с такой силой, что чуть не вывернула из ладоней. Он на секунду опешил от неожиданности, каким-то чудом подавив испуганный возглас. Растерянный взгляд пробежал по руке, плечу и уперся в широко распахнутые глаза. Лишь миг спустя сознание охватило картину целиком: рядом стояла Светка, мертвой хваткой вцепившись в оружие, и в каком-то молчаливом припадке трясла головой. Нет, не трясла — быстро-быстро мотала ею в стороны, а широко распахнутые глаза молча кричали: «Нет! Не надо!».
Продолжая удерживать левой рукой ружье, правую поднял ладонью перед собой, изобразил жестом «все хорошо», подкрепляя беззвучной артикуляцией. Потом опять прижал палец к губам. Супруга продолжала мотать головой, но уже больше по инерции. Осторожно отцепил ее руку, еще раз повторил успокаивающую жестикуляцию. Убедившись, что Светка берет себя в руки, показал себе за спину, дескать, постой пока там. И вернулся взглядом к полянке, надеясь, что собравшиеся на ней не обратили внимания на какую-то возню в кустах неподалеку.
Как раз в этот момент парнишка наконец высвободил свою руку из плена теткиной ладони, и не успела та что-либо предпринять, бросился к убитому. Дед грозно выкрикнул, тетка вплеснула руками, туристы замерли, даже девушки, казалось, на миг забыли про рыдания. Только подруга убитого не отреагировала никак. Она уже не заходилась криком, а бессильно опустив мелко подрагивающие плечи, сидела в траве возле мертвого тела и слезы текли двумя ручейками по щекам.
Пацан подскочил к трупу, наклонился и с усилием вытащил из-под него ружье. Минуту разглядывал, а потом радостное выражение сменилось на разочарование. Показалось, что он сейчас в сердцах пнет убитого.
— Андрейка! Уши оборву! — дед, похоже, подходил к точке закипания. — Ну-ка подошел ко мне. Быстро! — и властно вытянул левую руку, другой, меж тем, продолжая удерживать двустволку направленной на туристов.
Андрейка неохотно подошел и отдал добычу. Дед взял ружье, мазнул взглядом и закинул его ремень на плечо.
— Вы уж не сердитесь на него, — тетка оправдывалась, как будто и не держали ребят под направленными стволами ее родственники, — это племяш мой, из города. Родители нам на лето сбагрили, а сами на юга укатили. Теперь, видать, мы его единственная семья.