Вылил одну литрушку в высокий стакан от «Джетбойла», пристроил на щепочницу вместо маленькой кастрюльки.
— Так как же вас угораздило здесь оказаться?
— Заблудились, — развел руками успевший расположиться парень. Он взял лежащую в стороне пенку, расстелил и уселся сверху по-турецки. Девчонка устроилась на корточках у горелки, протянув к ней руки.
— Действительно, а здесь тепла совсем не чувствуется. Какая интересная у вас горелка.
— Это не горелка, это турбопечка с принудительным наддувом. Газ или бензин не нужен, достаточно крупных щепок. Вентилятор создает тягу, а сам запитан от солнечной батареи. Откуда идете, ребята?
— Вышли из города, как шарахнуло, испугались радиации. А идем в деревню, к Майкиным старикам.
— То есть вы пятый день вот так по лесу шарахаетесь? А чего не по дороге-то?
— Хотели срезать, да вон как получилось!
Странно, пронеслось в голове у Артёма, как раз дороги-то и были в их лесистой местности самым прямым путем. Мысленно нарисовав в голове схему дорог, он не мог понять, где тут можно было срезать? То, что по дорогам люди ходили взад-вперед, знал от Равилича.
— Тём, ну что ты ребятам какой-то допрос устроил. Ты же видишь — нет у них твоего опыта.
— Простите, а вы?.. — девчонка изобразила на лице вопрос.
— А мы тоже идем, в Игнатовку, у нас там тоже родня, — названия окрестных деревень он помнил, эта была как раз в нужном направлении, километров на двадцать дальше.
— И чего, только вдвоем?
— Да, но Тёма опытный походник…
Опытный походник поморщился, как от зубной боли: он-то хотел сказать, что они часть большого отряда, который где-то неподалеку.
— Послушай, дядя, а может, махнемся обувкой? — тон парня как-то неожиданно изменился.
— Что? — Артём оказался не готов к такому радикальному изменению в поведении гостей.
— Да ладно, Вовчик, ты же видишь, — девчонка тоже неожиданно перешла на тон громче, — этим утыркам на тебя пофиг. Ты сдохнешь, они дальше пойдут.
— Что за… — в голове не укладывалось, во всей ситуации была какая-то неправильность. — Эй, а ничего, что вы наш чай пьете?
— Блин, да он чая пожалел, козел! — девка уже почти кричала.
Светка огорошено переводила взгляд с Артёма на пришлых, потом обратно.
— Так, хватит! — Артём, закипая, вскочил на ноги. — Ну ка…
Краем глаза успел заметить, как в ужасе распахнулись глаза Светы, глядящие ему куда-то за спину, и, уже начиная догадываться, попытался обернуться… В этот момент затылок взорвался болью. Еще успел увидеть бросившуюся в лицо землю, слух донес сухой хруст, сдавленный Светкин вскрик, и сознание потухло.
Возвращалось сознание медленно. Сначала Артём осознал, что лежит, уткнувшись лицом в землю. Потом накатила тупая боль, разливающаяся от затылка по всей голове, и тошнота. В правую щеку, почти пропоров ее, вонзилась ветка. Хорошо, что не в глаз! Под щекой что-то липкое. Мысли еле ворочались и путались. Сильно мутило. Где я? Сквозь пелену в памяти начали проступать картины: лес, куда-то шли… Куда? В поход? А почему я валяюсь?
А, ну да! Разом вспомнилось: горящий город, Влад и Вера, Миха, Родионыч, двое парней, неумело тащивших тело третьего. Мы же шли к убежищу. А потом? А потом эти двое и боль в затылке. Я жив? Судя по всему, еще да… Светка! Что с ней?!
Как сквозь вату стали доноситься звуки. Голоса. Как много! Было же двое незваных гостей и Света? Ну да, должен быть еще кто-то, кто огрел по голове. Но ему показалось, что вокруг какая-то гомонящая толпа.
Так, меня вырубили и, похоже, сейчас грабят наши вещи. Что делать? Ружье! Оно в чехле, могли и не заметить. Должно лежать где-то рядом. Мне бы только добраться до него. Магазин уже пристегнут, чехол быстроразъемный, не помеха. Останется только передернуть затвор, и стрелять, стрелять, стрелять. Стрелять, пока враги не кончатся. Стрелять в их мерзкие рожи, видеть страх в глазах и осознание, что кончились их веселые деньки…
— Смотрите-ка, — донесся чей-то удивленный голос, — зашевелился! Длинный, так ты не наглушяк его? А говорил, что черепушка треснула!
— Не может быть! — это, вероятно, помянутый Длинный. — Видели, какая лужа с него натекла? Да и хруст я отчетливо слышал!
— Во, — женский голос, не Майки, другой, рядом, — это дрын твой хрустнул. Говорили тебе — гнилушка, а ты все — береза, крепкая древесина! Знаток, бляха.
Под грудь подсунулся носок ботинка, и с натугой его перевернули.
— Тяжелый, бляха.