— Убери руку, дай посмотрю!
Длинный порез с правой стороны от гортани и небольшой, такой с виду не страшный фонтанчик — не то что в фильмах.
«Вот видишь, разве это струя из перерезанной артерии? — с вызовом бросил Артём своему второму я. — Где фонтан на пару метров?»
Руки действовали сами по себе: одна легла на шею сзади, вторая, сжатая в кулак, уперлась в рану, зажимая ее. Пальцы тут же стали мыльными от крови.
— Ложись, ложись, ложись, — шептали губы заученную мантру. Жена послушно сползла по подставленной ноге.
А помнишь тот ролик? Ледяная волна пробежала по спине, сжала сердце. Он помнил, им показывали реальную запись с камер наблюдения в баре: парню так же резанули шею. Он какое-то время ходил, прижимал салфетку, протянутую «сердобольным» барменом, вокруг озирались зеваки, все буднично и просто… Только тот парень не выжил.
Нет, со мной такого не будет, только не со мной! Там, в баре, была толпа баранов. Никто даже скорую вызвать не удосужился… А ты, конечно, вызовешь? Или сам справишься? Ты сосудистый хирург и у тебя под боком операционная?
— Лежи, маленькая, видишь, все под контролем, кровь уже не течет.
Света несмело улыбнулась, доверчиво глядя в глаза, а он нависал над ней, навалившись всем весом на выпрямленную руку, упиравшуюся кулаком в шею.
«Выпрямляй руку и всем весом дави, иначе не пережать! — голос Герасимова звучал как наяву. — Не сгибай в локте, иначе нажим постепенно ослабнет, сам не заметишь».
Давай вспоминай. Забыл? Дальше инструктор говорил про то, что вторая рука теперь свободна, самое время достать телефон и вызывать помощь. Конечно, помощь! Мобила сейчас бесполезный кусок пластика и проводков, сотовые вышки не работают, но у него же есть рация! Если вызывать на всех частотах, может, кто-то и ответит. Нет, не так — обязательно кто-то ответит. Надо только дотянуться до рюкзака…
Осознание прошло по телу, как удар электрического тока, зародившаяся надежда рухнула куда-то вниз, в бездну, увлекая за собой сердце: их рюкзаки сейчас удалялись на спинах шестерки молодых мерзавцев. Нет. Нет! Нет! Такого просто не может быть!
— Сейчас, родная, сейчас. Кто-нибудь пройдет мимо, это же не лес, а какой-то проходной двор…
— Ну, конечно, пройдет. Одни уже прошли… — сухарь, как всегда, был язвителен, — Тебе нужны ребята вроде Сталкера с Лешим, но они сейчас помогают другим. Поэтому они — далеко.
Зачем-то в памяти всплыл эпизод расставания со Сталкером у окраины городка. «Почему ты сказал: жаль, что я не из поисковиков?» — спросил тогда Артём, когда уже пожимали друг другу руки. «Волонтеры сейчас по бункерам не тихарятся», — ответил Сталкер.
Эврика! Я знаю, что делать! Я не могу вызвать помощь. Ну и что?! Да я сам доставлю ее в больничку! Я буду держать рану, и мы потихоньку-потихоньку пойдем в направлении городка…
Не получится, с какой-то грустью констатировал умник, вы сколько шли от городка до сюда? Сутки. Сколько займет предлагаемый тобой способ перемещения? Заткнись, сволоч! Лучше бы помог…
— Слушай, малышка, я сейчас зажму рану, потом ты поднимешься, и так бочком-бочком пойдем к городку. Это будет долго, но мы дойдем!
Света попыталась кивнуть, в глазах не гасла надежда. Но стоило ей пошевелиться, кровь начинала лить снова. Артём сдался:
— Ладно, родная, придумаем что-нибудь еще.
В ответ — ободряющая улыбка. Жена как будто говорила: «Конечно милый, ты обязательно придумаешь!»
Ее не спасти, умник грустно покачал головой, мне правда жаль… Перед мысленным взором всплыл учебный класс курсов первой помощи, занятия по сердечно-легочной реанимации. Они только что закончили упражнение, когда, меняясь по очереди, держали на СЛР манекены в течение сорока минут. «А как долго можно "качать" пострадавшего?». — «Пока скорая не приедет», — Герасимов отключал манекены. — «А если она долго не едет?» — «Тогда до тех пор, пока не решите, что сделали все возможное. Вы же не сможете поддерживать жизнь в человеке вечно. Поймите, вас никто за это не осудит — вы не врачи и не спасатели, обычные гражданские люди. Вы сделали все от вас зависящее, и даже больше. Любой суд будет на вашей стороне…».
Получается, не любой. Свой внутренний суд неумолим.
Артём представлял тогда, что когда-нибудь может оказаться в ситуации: вот пострадавший, он еще жив, но возможности ему помочь нет, надо принимать решение… Но только не так! Пусть это был бы незнакомый человек, пусть даже знакомый, пусть даже Влад! Но не Света, только не она!
Она не умрет. Я буду держать столько, сколько надо, я не сдамся…
Не сдавайся, Артем
Он продолжал нависать над распростертой супругой, в неудобной позе, согнувшись, упираясь выпрямленной рукой в шею, фактически — глаза в глаза.
Постепенно эффект от выброшенного в кровь адреналина стал подходить к концу, сказывалась усталость от переживаний, давала себя знать травма головы. Сознание путалось, в глазах начало смеркаться. Артём, замерев в неудобной позе, как стойкий оловянный солдатик, отключился.
Пришел в себя рывком, как будто тумблером щелкнули. Кольнул страх: Света! Неужели он в отключке ослабил нажим и кровотечение возобновилось? Нет! Слава богу! Его глаза нашли глаза жены. Света была в сознании и ответила ему спокойным взглядом.
— Извини малыш, я немного отрубился…
«Все хорошо — отвечали ее глаза, — я еще здесь».
Вечерело. Потускневшее солнце клонилось к горизонту, заливая полнеба багровым закатом. Длинные тени протянули вокруг них свои щупальца. Артём поежился, холодало.
Точно! Запоздалая мысль кольнула в сознание. Лето катилось к закату, и ночи становились холоднее. Света лежала в одном тоненьком термобелье, вся задача которого — отводить пот от тела. И холодная земля вытягивала из ее тоненького тела остатки тепла. А под утро выпадет роса…
Внезапно до него дошло, что уже некоторое время Света смотрит на него как-то по-особенному, как будто…
Как будто пытается запомнить!
— Милая, все будет хорошо!
— Пообещай мне, — Артём даже не сразу понял, кто говорит. Голос жены был еле слышен, — пообещай, что вернешься к людям и будешь помогать им.
— Ну что ты, родная, мы вместе вернемся. Вместе. Ты еще помогать мне будешь…
Тонкие пальцы легли ему на губы, останавливая слова. Какие же они холодные! Света замерзала.
— Пообещай…
И неотрывно глядя в ее глаза, так что мир сузился до размера этих карих, таких любимых глаз, он отчетливо кивнул:
— Да, любимая. Я вернусь и буду помогать.
Обе ее руки легли ему на запястье. Света вздохнула, решаясь, и с неожиданной силой оторвала руку, зажимающую рану.
Он отстраненно, как будто все происходило не с ним, смотрел на вновь полившуюся кровь. Потом взглядом снова нашел глаза жены и неотрывно смотрел, как гаснет в них жизнь.
— Ты пообещал… — коснулось его слуха. И глаза Светы погасли навсегда.