— Ты хочешь, чтобы я потрогала твой нос? Хочешь, чтобы я опять летала? — удивилась Юна, — но без Лавра мне страшновато.
Аксель ткнул её в плечё ещё раз, уже более настойчиво.
— Ладно, — кивнула Юна, — так и быть. Всё равно другого выхода не вижу.
И она робко протянула руку к носу Акселя. А он, поняв, что добился своего, положил опять голову на лапы и стал ждать.
Юна положила ладонь ему на нос. В первую секунду ей показалось, что ничего не происходит. Но потом она поймала этот поток, который обычно уносил её в информационное пространство. И, хотя без Лавра было по-прежнему страшно, она чувствовала, что в этот раз поток не такой сильный. Гораздо более управляемый. Она вдруг поняла, что это Аксель его придерживает, чтобы Юна не так боялась. Она чувствовала, что он старается ей помочь, чтобы она помогла ему найти правильный путь.
Когда они входили сюда с Лавром, с каждым разом становилось всё хуже и хуже. Лавр говорил, что это шторм, который затрудняет использование информационного поля. Хотя, казалось, что ему это не очень мешает.
С каждым разом добавлялись какие-то помехи, и получать желаемое становилось всё сложнее и сложнее, какая бы цель перед тобой ни стояла.
Сейчас было ещё хуже, чем раньше. Юна, как будто висела посреди пространства, которое всё было заполнено мусором. Мусор летал вокруг неё по кругу, но иногда налетевший порыв уносил его в сторону. Вскоре всё повторялось, и место старого мусора занимал новый. Сначала ей казалось, что это жухлые листья и ветки. Но потом она разглядела, что это вообще не материальные предметы, а просто искажения и пробелы в изображении.
Хуже всего было то, что она не знала что делать. Время шло, а она так и висела посреди этого «мусорного» ветра.
Лавр говорил, что если ты точно знаешь, что тебе нужно, то информационное поле даст тебе ответ. Главное, самому понимать, что ты хочешь. Юна силилась думать об этом, но не очень получалось. Мысли скакали с одного на другое. Она даже забыла, что ей вообще нужно и зачем она тут. Всё отдалилось и сделалось ненастоящим и призрачным. И Лавр, и Аксель, и Спас с Ладой. Она про всех них почти не помнила. Они сейчас существовали как бы на периферии её сознания. А все её мысли заносило мусором, принёсённым этим информационным штормом.
Юне сделалось очень тоскливо и очень жаль себя. Она почувствовала себя очень маленькой и очень одинокой в этом огромном мире. И в душе она знала, что вот это нахлынувшее чувство, очень настоящее. Оно точно показывало, какая она на самом делемаленькая и беззащитная. И в этом мире она чувствовала себя так же, как и здесь, точкой в замусоренном пространстве, без определённых ориентиров и целей. Ей стало так плохо, что не хотелось дальше жить.
Она пустила всё на самотёк и просто наблюдала за кружением этого информационного мусора вокруг неё.
Пляска мусора становилась всё более и более осмысленной. Она обретала какую-то форму, правда, пока непонятно какую. Из завихрений стало проступать лицо. Юна смотрела на него почти равнодушно, но поняв кто это, вскрикнула. Из помех постепенно формировалось лицо мамы. Теперь Юна смотрела на него как заворожённая.
Лицо постепенно обретало чёткость и уменьшалось. Вместе с тем, из шума начало проступать и тело. Через некоторое время, напротив Юны, в пространстве, зависла её мама. Она смотрела на неё и улыбалась.
Мама была молодой и красивой. Такой, какой её многие годы не видел никто. Никто, кроме Юны. Только с ней она позволяла быть себе такой. В остальное же время она играла старуху. Играла так долго и хорошо, что начала сживаться с этой ролью и даже оставаясь наедине с дочерью, не всегда могла из неё до конца выйти. А на самом деле, она была именно такой, как сейчас. Конечно, уже не девочка, но довольно молодая женщина.
Жаль, что это была иллюзия. Юне очень хотелось плакать, но она сначала не давала себе волю.
А потом оказалось, что плакать в информационном поле тоже можно. Пусть это и не по-настоящему. Хотя, что тогда в этом мире настоящее?
— Мама, это правда ты? — спросила Юна, проглотив сбежавшую по щеке слезу.
— А ты что, не узнаёшь меня? — спросила Матильда.
— Узнаю! Но ведь тебя больше нет! Это же точно! Я ведь не могу ошибаться? — сказала Юна, однако в её голосе чувствовалась надежда.
— Может быть, меня нет там. Но зато я есть здесь. И мы можем видеться с тобой, когда захочешь, — сказала мама.
— Я хочу всегда! — сказала Юна.
— Всегда нельзя, — ласково сказала мама, — ты должна жить в реальном мире. Но ты можешь иногда приходить сюда и разговаривать со мной.
— А шторм нам не помешает? Лавр говорил, что из-за него тут становится трудно находиться, — сказала Юна.
— Не знаю, — сказала мама, — но мы можем пробовать. И шторм, рано или поздно закончится, даже если будет идти очень долго.
— А что будет, если я тебя сейчас обниму? — спросила Юна.
— Думаю, что ничего плохого, — сказала мама.
Она протянула к Юне руки и стала медленно приближаться.
Они обнялись, и это было точно так же, как и раньше. Те же ощущения от прикосновения, тот же знакомый запах.
— Мама, я не знаю, что мне дальше делать, — сказала Юна, утыкаясь лицом ей в плечо.
— Тебе нужно идти дальше по побережью. Спас ушёл туда совсем недавно, поэтому вы его не встретили. Они опережают вас совсем немного. Но если ты будешь медлить, то они уплывут на подводной лодке и тебе придётся ещё очень долго идти одной. Так что, мы не будем задерживаться. Лучше потом ещё встретимся, — сказала Матильда.
— Но я не могу плыть с ними на подводной лодке! — вздрогнула Юна, — у меня Аксель, я его не брошу. Да и с тобой я могу видеться только с его помощью.
— Ты их догони, а потом будете решать, — сказала Матильда, и вдруг стала таять.
— Мама, ты куда? — испугалась Юна.
— Я не могу больше держаться, это всё шторм! Меня уносит! Юна, будь осторожна! Там, куда вы идёте, опасно. Смотри в оба. Постарайся побыстрее догнать Спаса, он тебе поможет! — от мамы осталась только лёгкая дымка, но голос её был пока слышен, — в месте, где вы должны встретиться, много плохих людей. Не уходи никуда от Акселя!.... — голос её постепенно затухал, пока совсем не растворился в пространстве.
Вместо этого всё заполнилось каким-то треском и шуршанием. Вихрь вокруг неё стал ускоряться и кружить так быстро, что на него стало даже трудно смотреть. Юна почувствовала, что её тоже куда-то тащит. Последовал резкий толчок, и она осознала себя стоящей рядом с Акселем, с протянутой к его носу рукой. Но она его уже не касалась. Связь была разорвана. Аксель смотрел на неё с любопытством.
— Аксель, нам нужно идти! — уверенно сказала Юна, — и идти быстро. Мне мама так сказала, — и она тут же стала карабкаться на него, цепляясь за шерсть, — кстати, сначалаты шёл правильно, не нужно было поворачивать назад! — Юна слегка пошлёпала его по боку рукой.
Аксель дождался, пока она утроится наверху, после чего встал и затрусил по берегу, значительно быстрее, чем двигался до этого. Два раза ему повторять было не нужно.
Лавра как будто что-то кольнуло. Кольнуло сильно, так, что он даже подпрыгнул на месте. Пришло осознание, что пора. Он не рассчитывал, что это будет сейчас. Орёл пока был не готов лететь. Ему было лучше, да и пострадал он не так сильно, как казалось сначала, но всё равно, было бы неплохо дать ему ещё немного времени. Однако, времени не было.
— Юна! — крикнул Лавр, — пора! Тебе нужно идти на берег моря, там ты встретишь папу и бабушку. А я за мамой!
— Сейчас? — Юна чуть не потеряла дар речи, — почему сейчас? И орёл ещё не поправился.
— Пора! — сказал уверенно Лавр, — это не от меня зависит. Маме нужна помощь. Слушай внимательно. Вы с Акселем поедете к морю и чуть левее. Там вы их найдёте. Если поторопитесь, то сможете добраться до них уже к ночи. Если Аксель, конечно, не будет лениться.
— Лавр, — чуть не плача, сказала Юна, — а ты не мог хоть чуть заранее предупредить? Это так неожиданно, я просто не готова!
— Прости! — Лавр подошёл и обнял её, — я не знал, что лететь придётся прямо сейчас. Маме нужна помощь. Поверь, если бы был выбор, я бы тебя ни за что не оставил. Но с тобой остаётся Аксель! Можешь доверять ему как мне. Он за тебя жизнь отдаст, если понадобится.