В Орде не приветствовались интриги, там любой из приближённых мог на ближайшем сабантуе высказать своему вождю все свои претензии и там же на месте доказать свою правоту с оружием в руках в кругу. Сначала кому-то из защитников вождя, а когда это не помогало, то и самому главе племени. Тот в свою очередь мог провернуть такое же на всеобщей сходке и объявить по итогу свою волю. И быть это могло всё что угодно, ну а поскольку с фантазией у зеленокожих было не очень, то это мог быть либо праздник урожая, где шаманы предсказывают будущее да приносят дары духам, а простые ордынцы пьют свой кумыс и делают свои дела от торжищ до свадеб, либо очередной поход на мягкотелых. За рабами и богатой добычей.
Очевидно, что в этот раз племена сошлись именно на втором варианте. Так что замок герцога Дубри вырезали, самого его растащили по зубцам, а что случилось с его семьёй, как и со всеми жителями близлежащий поселений — то и не представлять лучше. Жрать свою живую добычу они не брезговали никогда. Да и не только жрать.
Отряд самого Роланда в этих землях оказался почти случайно, они были в соседней провинции по распоряжению короля. Его величеству не понравилось отсутствие графа Баскского на ежегодном балу. Как выяснилось, причина у графа была более чем уважительная: его обглоданные кости к моменту прибытия отряда уже успели перестать вонять, когда отряд прибыл не место, а замок обнесли до такой степени, что только стены с воротами и остались. Так что, повинуясь чутью, Роланд отправил троих гонцов обратно в столицу, а сам решил проверить, как обстоят дела у соседа, который, собственно, и допустил этот ужас.
Чего и следовало ожидать: на пути отряда встречались только выжженные деревни, да разграбленные хутора. В одном из таких сёл отряд потерял троих. По глупости. Те решили напиться из колодца, да лошадям своим воды дать. В результате чего сгорели буквально за день. Жуткая смерть, а отрядный пастырь только и сумел, что облегчить их уход.
И вот сейчас, спустя почти неделю беспрерывной скачки, они наконец увидели зарево на севере от основной дороги. Что это — сомнений не оставалось, так как солнце восходила за их спинами, но была надежда, что они всё же нагонят банду, затеявшую все эти бесчинства и узнают, что на этот раз задумала Орда. Это если совсем повезёт.
Беда лишь в том, что от пожарища отряд конников отделял довольно густой лес, что своей полосой и служил границей между графством и герцогством. И вот из этого леса выбрался… кто-то.
Роланд напряг зрение, даже привстал на стременах. Его кулак взлетел вверх, давая команду отряду остановиться. Знаменосец тут же поднял знамя, дублируя приказ.
— Стой, конница!
Отряд замер на месте, а всадники принялись успокаивать встревоженных лошадей.
— Дева. — удивлённо проговорил Роланд. Взор Командира позволил ему видеть дальше любого из своих подчинённых. И видел он, как ладная девушка в плотно подогнанных латах работы неизвестного мастера, да вдобавок не оставляющих никакого сомнения в половой принадлежности беглянки, то и дело оглядываясь назад убегает от кого-то. Впрочем, скоро всё стало на свои места, ибо из леса выбежали сначала гоблины, затем и те, кто покрупнее — орки. Последним вышел, вне всякого сомнения, Вождь, самый здоровый из орков, чуть ли не на две головы выше своих сородичей и во столько же раз шире. Из брони у него были только килт из стальных пластин красного цвета, тяжёлая пряжка на ремне, да наплечник. В одной руке нелепая в своих размерах булава, а в другой жуткого вида топор. Любой рыцарь из столицы назвал бы его клоуном, но это было бы испражнением кретина, который ни разу с такими не сталкивался. Ибо Вожди сначала завоёвывают в бою своё право так называться, а потом разжираются ещё сильнее, становясь злее и куда опаснее, превращаясь буквально в рыцарей от мира орков.
Роланд скрипнул зубами. Он уже ненавидел эту тварь. Не только за то, что уже увидел, а за то, что такая мерзость имеет наглость вставать с ним на одну ступень. И прямо сейчас рыцарь имел все возможности доказать этой твари всю глубину её ошибки. Добавляло огня в топку ярости ещё и наличие убегающей женщины.
Роланд дёрнул поводья и послушный конь, вмиг поняв настрой седока развернулся к неровному строю кавалеристов.