Солнце уже полностью скрылось, оставив после себя синеватые сумерки, что добавляло атмосферы находившемуся на улице. У некоторых домов догорали костры, а в остальных искусственный свет уже и вовсе сменил их. Мы вышли на пустую, плохо освещаемую площадку, которую окружали темные и мрачные дома постояльцев. Она была пустая, но на другом конце я заприметил небольшую семью и направился к ней. На подходе услышал голос мужчины, и только на расстоянии пятидесяти метров я узнал силуэт Игоря. В вечернем свете он правда был похож на бандита. Силуэт широкий, в этот раз темный капюшон закрыл пол-лица. В руках постоянно крутил нож. Огромный шрам от глаза протянулся до губы, разделяя щеку на неравные части.
— О, какие люди, — произнес тот холодно, словно не обращая на нас внимания.
— Я не знаю, что ты себе там надумал, но разговор был явно не о тебе, просто ты попался на глаза, — с апатией ответила Таня.
— Да, все верно. У нее есть сосед, который хочет с ней встречаться. А он далеко не актер Голливуда, — продолжила мысль Света.
— А что же ты не сказала мне это? — начал расспрашивать Игорь.
— Не знаю, забыла! Извини! — ответили Таня.
— Ну, если это правда, то давайте знакомиться. А то тут, кроме вас, из молодых только дети. Я Игорь, — его голос становился более дружелюбным.
— Таня, — сказала старшая.
— Света, — сказала рыжая.
Интересно, почему люди пытаются сначала показаться злыми, а после пары слов становятся добрыми? Или это самозащиты такая, чтобы разговаривающий с тобой человек не начинал идти в нападение?
— Вы тут надолго? — заговорил спокойный голос парня.
— Мы завтра вечером, а ваша семья, Стас? — ответила Света, после обратилась ко мне
И тут я понял, что они обо мне, так же как и я о них, ничего, кроме имени, не знают. Но нам это не мешало заинтересоваться друг другом. Верно говорят, что люди тянутся к тем, кто из их края, так сказать, к землякам. А потом уже идут знакомиться с людьми из соседних краев. Как мы вообще можем чувствовать, что это наш земляк? Может, ощущаем что-то родное и теплое? Или все же говор выдает?
— Вроде тоже, — задумчиво ответил я. — Игорь, а как тут можно развлечься?
— Да я и сам не знаю.
— Ну, ладно, а ты откуда? — решила узнать Таня.
— Я из Теберды, Карачаево-Черкесская Республика. Сами откуда будете?
— Ставрополь, Ставропольский край, — ответила Света за себя и Таню.
— Вы тоже из Ставрополя? — удивленно спросил я, словно забыв разговор между взрослыми, который я слышал несколько часов назад.
— А ты не знал? Я думала, наши родители хорошо общаются, — решила уточнить Таня.
— Ну, общаются они, конечно, хорошо, но мне об этом не говорят. Вы намекаете на то, что я мог вас и раньше встретить? А вы знали вообще, что у них есть дети?
— Возможно, и могли. Знали, но только на словах, а вот сейчас наконец увидели вживую. Мы о тебе многое знаем. А ты думал, что мы просто так возьмем и начнем общаться с незнакомым человеком? — вклинилась в наш диалог Светлана.
— И что вы, например, знаете?
— Ну, то, что ты уже несколько раз чуть было не «разложился» на своем «Хендай-Туксон», или, как ты его любишь называть, «Тушканчике». Где учишься, знаем… — ответила Света.
— Стас, они о тебе почти все знают, я бы стал задумываться над этим, — пошутил наш новый знакомый. — А ты-то откуда?
— Я тоже живу в Ставрополе, но на каникулы приехал в родительский дом.
И так слово за слово мы и разговорились. Вдруг родители Игоря предложили сыграть в волейбол. Отказываться было бы глупо. С наступлением ночи тут становилось все меньше интересного, и прекрасный двор освещался только фонарями по периметру. Поиграв минут 20, я заметил, что девчата пропали. Попрощавшись с новым знакомым, я пошел их искать. По мере отдаления от площадки свет все хуже освещал территорию.
В кустах рядом промелькнул маленький огонек, словно лилипуты прошлись с фонариками. Подул очень холодный ветер, донося до моих ноздрей запах сырости и едва ощущаемый аромат реакции серного соединения, похожий на запах тухлых яиц. Вдруг трава смялась. Обратив на неё внимание, я заметил светящихся мышат, которые у себя в пасти таскали кости человеческого пальца, но серую, словно вытащенную из пепла. Когда я наклонился еще ниже, одна мышь прыгнула мне на руку, поцарапав предплечье, после чего благополучно скрылась в траве. Рана была такой же глубины и длины, как и шрамы у Игоря на лице. Кровь брызнула из раны и потихоньку начала растекаться по предплечью. Рана сразу же заныла, словно прошлись остро наточенным, но ржавым ножом. Нащупав в кармане платок, я сразу же перетянул им порез как можно туже и направился в сторону нашего лагеря.