в какой-то момент вернулся домой, облил его водой из стоящей на дворе бочки и трясущимися руками тыкал клавиши на беспроводной трубке телефона, звоня в скорую. Григор стоял у забора, бледный, но со знакомым бесстрастным выражением лица. Увидев, что брат очнулся, он скорчил ему рожу, подмигивая. Сандор замычал и отвел взгляд. После началась какая-то суета, приехала скорая, и его увезли в больницу. Отец что-то лепетал, объясняя, что сын, по-видимому, играл с огнем, полез в жаровню и потерял равновесие. Григор, слушая все это, лишь пожимал широченными плечами, затянутыми в слишком тесную клетчатую рубаху - не знаю, мол, я только что подошел. Но когда Сандора уже положили на каталку, а отец ушел вместе с медиком в дом за какими-то бумагами, Григор подошел к нему, валяющемуся в полузабытьи на неудобной лежанке скорой, и шепнул те самые слова: «Теперь ты будешь знать, что воровать нехорошо. И трогать чужое тоже. Те, кто играют с огнем, рано или поздно обожгутся, братишка, запомни!» И прижал к искривленному мерзкой усмешкой рту заросший на фаланге черными волосками палец. Что это означало, Сандор понял сразу. И он молчал - и про то, что произошло, и про причину случившегося. Зажигалки Сандор больше не видел: куда задевал ее брат, он не знал, да и знать не хотел. Огонь его больше не забавлял. И чужое он больше не трогал. По крайней мере, вещи Григора. Потому что красть нехорошо. Он помнил свой урок. А если забывал - у него всегда был знак. Клеймо, которое уже не смоешь. Про то, что шрамы украшают мужчину, его приятели, похоже, не знали - поэтому, когда через месяц Сандор вернулся из больницы, оказалось, что друзей у него не осталось: ни в школе, ни во дворе. Может быть, потому что люди, как и раньше, не склонны доверять воришкам с отметиной прошлого преступления на лице. Так было до сих пор, пока мир не сошел с ума, и все предыдущие правила не перестали иметь смысл. По крайней мере, двое, что тащили мешки, явно не ведали о том, что воровать нельзя. Вид у них был, с одной стороны, крайне неблагонадежный, а с другой - слишком спокойный, чтобы заподозрить их в чем-то дурном. Так ведут себя люди, уверенные в своей правоте. Сандор вспомнил, что и Григор тоже всегда держал себя именно так. «Не шаришь, братец - блефуй.» Блефовали ли эти добытчики? Сандор, с одной стороны, не очень хотел это выяснять, с другой, - он так долго уже не видел людей - живых людей - что предпочёл все же не смываться сразу. Бояться он не очень боялся - хоть и не дотягивал ростом до брата, но вырос вполне крепким и обычно смотрел на большинство мужчин вокруг сверху вниз. Лысый мешочник посмотрел на него долгим оценивающим взглядом и махнул рукой, словно приветствуя. - Привет, милок! Вот не думали, что здесь есть кто-то еще живой. Ты не болен? - Почем мне знать? Сегодня вроде помирать не собираюсь. - Жаль, - неожиданным басом пробурчал молодой. - Нам бы пригодилась свежатина. - Что? - спросил в недоумении Сандор, обращаясь к ухмыляющемуся блондину. - Заткнись, олух, - беззлобно бросил пожилой своему спутнику. - Не парься, парень. У нас свой метод. Мы нашли лекарство от болезни. Вот мой друг и спешит поделиться с первым встречным. Мы немного встречали выживших: по сути, ты первый - за много дней. Так что, если хочешь - присоединяйся к нам. Слово «присоединяйся» прозвучало как-то странно, если не сказать зловеще. К прогулке? К действу? - хотя непохоже было, что этим двоим была нужна помощь. - Присоединиться к чему? - все же нехотя поинтересовался Сандор, сам того не желая. - И что у вас в мешках? Запасы? Тут есть, чем поживиться в каком-то магазине? Он уже было собирался сообщить мужчинам, что красть нехорошо, как вдруг младший сказал такое, от чего Сандору стало на самом деле нехорошо. - А тут всегда есть, чем поживиться. Если знаешь нужный рецепт. - Рецепт? - Видишь ли, теперь мы точно знаем - мы же живы - что, если... ммм... отправить болезнь внутрь, она тебя не тронет. - Чего? - как идиот спросил Сандор, уже догадываясь, каков будет ответ. - Да ничего, - хихикнул младший. - Мяско дозревает. Мы поглощаем болезнь - и она отступает. Как по волшебству. - То есть, вы едите мертвечину. Это ваш рецепт? Я правильно понял? - А чего ж тут плохого? Они все равно уже сдохли, эти нечестивцы. А мы за счёт этой незначительной жертвы - мертвым все равно, парень, - живы. И не заболеваем. Сандор сплюнул и отвернулся. Зря он не ушел сразу, не вступая с этими типами в разговор. Новый мир был заселен безумцами - как он и предполагал. Нормальные просто не выжили. Кроме нее. - Эй, ты куда? - завопил младший людоед. - Теперь ты так просто не уйдешь! Или ты с нами - или пойдешь на корм. - Тебе, что ли? Дотянись сперва, - бросил в сторону беснующегося блондина Сандор, направляясь прочь. - Ты нарвался, паскуда! Никуда не пойдешь! - Вот еще. Пойду, куда шел. И вам советую. И чтобы я вас тут больше не видел... Сандор еще раз оглянулся на двоих каннибалов. Старший, поняв, что связываться не стоит и оценив размеры противника, покачал плешивой брыластой башкой и молча потащил свою ношу к башне в переулок, а вот младший, похоже, успокаиваться не желал. Он бросился в сторону Сандора, словно одичалая, больная бешенством лисица. Сандор замер и несильно оттолкнул тощего прочь. Тот отлетел на самый край площади и почти упал в канал, вовремя присев и опершись на руки, чтобы не слететь в воду. С недоумением глянул на собственные разодранные о камень ладони, слизнул с большого пальца кровь и уставился на Сандора с видом обиженного ребенка. Тот пожал плечами и побрел в сторону моста. Больше он этой дорогой не пойдет. А если пойдет, то запасется чем-нибудь для более эффективного успокоения. Бешеных зверей надо отстреливать - а то как бы не заразили других. Они могли даже добраться до нее. Он почти поднялся на мостик, как вдруг споткнулся от толчка в спину. Блондин решил взять реванш. Сандор вытер разбитую о ступень губу и развернулся. Тощий стоял перед ним на нижней ступени, тяжело дыша. Один удар уложил его в нокдаун. Его спутник уже скрылся за поворотом, видимо, опасаясь, что очередь дойдет и до него. Сандор не стал добивать вырубившегося ублюдка - хотя потом пожалел об этом. За себя он не опасался - да и жизнью особо не дорожил. Но была она - и ее старая мегера, цербером сидящая в наглухо закрытом монастыре. Кто знает, что придет в голову этим кретинам-первооткрывателям чудодейственных средств. По уму, надо было бы вернуться к башне Контарини и зачистить гадючье гнездо. Но для этого Сандору нужно было раздобыть себе оружие, а места, где торговали чем-то более серьезным, чем перочинные ножики с изображением гондол на рукоятках, которые можно было найти в любом табачном магазине, он пока не обнаружил. Так что он решил для себя, что будет посматривать по сторонам на предмет слежки - непохоже, что у тех двух были какие-то особые навыки по части осторожности или умения беззвучно двигаться. В Венеции всегда слышен любой звук, даже самая тихая поступь. Чем гуще была тишина, тем более гулко разносились одинокие шаги. До станции его никто не преследовал, равно и после, когда он, оттащив свой улов в бывшую обитель иезуитов, наскоро поев и накормив оголодавшего и дико недовольствующего на эту тему Марцио - вот уж кто не падальщик - вышел на набережную, откуда в легком закатном тумане открывался вид на Сан Микеле. Возможно, стоило переехать на остров. Хоть на это гигантское кладбище. Все лучше, чем ожидать удара в спину от озверевших людоедов, которые тебя и оприходуют потом. Ах да, они едят только умерших от болезни. Не стоило проверять это предположение - дьявол их знает. Но лучше все же было покинуть этот мертвый город. На тему того, как это лучше провернуть, Сандор и размышлял по дороге к площади Академии. Причиной его задержки в этом проклятом богами и демонами месте была она: упрямо и по-детски цепляющаяся за обрывки прошлой, навеки ушедшей в небытие жизни. Надо было валить и тащить за собой ее. Сандор был даже готов забрать с собой старое выжившее из ума пугало: ее монашку-надсмотрщицу, но сомневался, что эта черная ворона покинет свою драгоценную обитель. Значит, надо было ждать. Пока она его не гонит - он повременит. Лишь бы не слишком надолго затянулось. Он-то может ждать ее вечно - но кто знает, сколько в городе еще таких безумцев, как те двое? И когда неосторожная девчонка забудет в очередной раз закрыть ставни, кто-то - не только он - может ее заметить. Сандор вздохнул и потащился вперед во тьму. Домой идти не хотелось, но и другой цели особо в голову не приходило. Если идти к монастырю, где его верно ждал Марцио, не надо было переходить мост и топать ровно в противоположную сторону. Не беда - он всегда может догулять до Риальто и пересечь Каналь Гранде там. Заодно глянет, что делается в этой зоне. Мертвый это город или нет - его надо было контролировать и изучать. Пока в этом городе в своей девичьей келье спит рыжая любительница слезливых романов - нелепая чудо-птица, неизвестно зачем слетевшая со средневековых гобеленов на его беду - или радость, он должен ее стеречь. Не ей - так себе самому. Кто-то ведь должен. Возможно, в том, что выжили они оба, есть какой-то высший смысл. Увезти