з-спектакль на всю Венецию! И они, похоже, тоже это видели... Санса было хотела сказать ему какую-нибудь гадость. Или дать по щеке. Но неожиданно вспомнила, что он только что спас ее от насилия и, возможно, от гибели, и зарыдала. - Ну, ты что? - с недоумением спросил Сандор и осторожно - чересчур осторожно, как до выпавшего из гнезда птенца, дотронулся до ее плеча. - Все же кончилось! Я не хотел смотреть, прости. Это было так... Красиво... - Да неважно. Это ты прости, - всхлипнула Санса. - Ты прав. Если бы я закрыла ставни и проконтролировала перед уходом черный ход и заднюю калитку, они бы не вошли, и тебе бы не пришлось... - Что, придушить эту падаль? - пнул труп носком ботинка Сандор. - Подумаешь! Я рад, что сделал это. Ему не стоило тебя трогать. Никому нельзя трогать тебя - без разрешения... Это как брать чужое. Омерзительно... - его передернуло. Сандор замолчал на несколько секунд, потом словно взял себя в руки и продолжил: - А куда, кстати, ты ходила? Да еще в этаком платье... Санса зарделась и потупилась: - Искала тебя... - Где? - с недоумением спросил Сандор - На Сан Марко. И еще по городу... - А я весь день проторчал на Канареджо. Изучал карты и готовил лодку. Если бы я знал... - он спрятал за спину руки, словно хотел одновременно и дотронуться до нее, и сдержать себя. - Да брось. Это была дурь... Ты не мог знать. Ты там живешь, на Канареджо? У иезуитов? - Ладно. Да, там. Пойдем. Отведу тебя в Сан Видаль и посидишь там, пока я вернусь, - оборвал Сандор затянувшуюся и становящуюся слишком томной беседу. - Погоди. Возьму книгу. Я не смогу там просто сидеть. - Боже, ну какая еще книга! - застонал Сандор. - Одна минута, жди... Она мухой взлетела по лестнице, добежала до своей комнаты, выдвинула из-под кровати чемодан, вытащила оттуда заветный фолиант и, не оборачиваясь, сбежала со ступеней, по пути осознавая, что стоило переодеться - вот она, весь день сегодня терзающая ее проблема - новое платье было безнадёжно испорчено. Сандор нарочито не глядел ей ниже пояса. Санса смущенно запахнула порванный подол, зажимая пояс книгой. - Все? Ну пойдем уже, а то темнеет. Во мгле этого придурка отыскать будет сложнее. Еще в канал упаду. - Может, отложишь до утра? - робко предложила Санса. - Ну уж нет. А то проснемся с тобой на том свете. Мысль о том, что они могут проснуться вместе, вогнала в краску уже обоих. - Нет, надо идти, - раздражённо тряхнул волосами Сандор. - А ты запрешься и посидишь... - Хорошо. Но не веди меня в Сан Видаль. - Почему? - Слишком близко. И потом - это не церковь. Там теперь музыку играют для туристов. То есть, - Санса замялась, - играли, я хочу сказать. - Ну и что? Не понимаю... - пожал плечами Сандор. - Пусть себе... - Нет. Там даже исповедальни убрали. И я не уверена, что там дверь запирается. Лучше в Санто Стефано. Это большая церковь. И там все есть. Я закрою двери, сяду с книжкой за занавеской в кабинке, и меня там не будет видно даже с улицы. Свет, в смысле. - Как хочешь... Стефано так Стефано... Они прошли длинным проходом через парк к задней калитке, через которую, видимо, и вломились воры. Брели меж зарослей магнолий, не оборачиваясь на могилы под олеандрами - Сандор специально шел так, чтобы Санса не могла заметить возможных последствий вандализма. А поскольку он был ее настолько выше, что макушка Сансы еле доходила ему до плеча, пытаться высмотреть что-либо было полубезнадёжно. Площадь Санто Стефано уже утонула в сумерках, и статуя Никколо Томмазео казалась не белой, а сиренево-сизой. Сандор торопливо, постоянно оглядываясь, провел ее к базилике Святого Стефана, куда они с монахинями и подружками ходили на мессу по воскресеньям. Санса вспомнила, что девочки втихомолку прозвали церковь «Стивеном». Ага, это называлось «Пойдем к Стивену». Это воспоминание оказалось слишком болезненным - кто знает, сколько из этих дурочек осталось в живых? Санса прикусила губу и вцепилась в локоть Сандора. Когда они зашли внутрь, он замер, дав Сансе знак не шуметь и прислушался. В церкви все было тихо: ни звука, ни шелеста - только их неровное дыхание, казавшееся в этой нетронутости сипением кузнечных мехов. Они вместе осмотрели длинное помещение, заглянули за алтарь, проверили все закутки: все, вроде, казалось спокойным. Санса выбрала себе одну из кабинок-исповедален, тогда как Сандор проверил все двери - а их было пять - и пощупал внушительную проморенную темную доску запора основного входа, прислоненную к стене. - Все хорошо. Выйду - заложишь в эти отверстия доску. И жди. И свет не зажигай в церкви. Не пали свечей у алтарей - ну, ты поняла... Только в кабинке - там занавески плотные. Когда вернусь - стукну семь раз - вот так, - Сандор терпеливо отбарабанил пальцами по Сансиной руке. - И все равно спроси. А то хрен знает... - Хорошо. Буду ждать. И ты поскорей... - Уж как получится. Но постараюсь. Заночуем и свалим отсюда с утра. И так задержались... Он ласково взял ее за подбородок. На этот раз Санса почти не вздрогнула. - Ладно? - Иди. Скорее пойдешь - скорее вернёшься. И осторожнее там... У тебя есть?.. - На него мне и оружия не надо. Но есть. - Под полой куртки у него за поясом торчал внушительных размеров пистолет. - Откуда? - Потом расскажу. Все. Пошел. А, вот забыл. Куртку на тебе. А то у тебя платье порвано. Да и в церкви в этой - как в склепе, аж в дрожь бросает... - Не надо, - пробормотала смущенная Санса, но Сандор решительным жестом кинул ей ветровку на колени. - Надо - и все. Не выпендривайся. На улице жарко. Потом отдашь. Он развернулся и зашагал к выходу, а Санса обреченно поплелась за ним - запираться. На пороге Сандор обернулся, оглядел ее - всю на этот раз - и, опустив голову, вышел. Санса заложила доской дверь, стараясь не шуметь, - в церкви любой звук тут же разносился эхом, резонировал, усиливаясь и звеня под потолком, как колокол - и на цыпочках, сняв туфли, прошла к исповедальне, захватив с собой одну из свечей и коробок спичек с низкого алтаря, притулившегося возле двери. Заползла внутрь и задёрнула черную плотную занавесь. В кабинке было тесно и пахло деревом, вечной мастикой и ладаном. Санса положила книгу и куртку на скамейку, зажгла свечу и, вместо чтения, преклонив колени, начала молиться - своими словами, не помня привычных затверженных пассажей. За семью. За себя. За сестру Габриэлу. За всех, кого видела сегодня по дороге - чтобы им было светло и спокойно там, куда они все попали. И за него, ушедшего в ночь. Единственного небезумца, оставшегося в этом городе. Почти рыцаря. Почти ее.