постелях. У некоторых и постелей-то нет... - Боже. Не продолжай. - Сама же спросила. Я не хотел говорить. - И что, их много? Тех, что не в постелях? - Тебе действительно хочется об этом знать? - Нет, если вдуматься - не хочется. Ты прав. - Ага. Если ты над своими романами рыдаешь, то про то, что творится в этом сучьем городе, тебе не стоит знать. Это не для слабонервных. Кстати, у вас есть свечи? Ну, или там фонари? - Почему ты спрашиваешь? Сандор взглянул вверх, на окна длинного здания, где располагались монастырь, школа и пансион. Окна средневековой бледно-розовой ажурной постройки выходили на Канал Гранде, нынче пустынный и оттого кажущийся еще более широким. - У вас не видно света. - Сестра Габриэла не велит зажигать свечи, прежде чем закроем все ставни, выходящие на улицу. - Вот иезуитский мозг! Но она, в сущности, права. - Почему? - Потому что в этом городе осталось лишь дерьмо. Не стоит делать из этих монастырских девственных окошек маячок - иначе тут же и потянутся. - Кто? - Когда придут, ты не обрадуешься. Санса нервно хихикнула: - Что, по Риальто бродят живые мертвецы? - Нет, мертвецы не бродят. Они просто валяются. Впрочем, трупы должны заботить тебя гораздо меньше. Если они уже отбросили копыта - значит, уже не являются проблемой. Реальная головная боль - живые. Так что продолжайте экономить свечи. И закрывать ставни. - Ты пугаешь меня. - Тогда я буду молчать. А то тебе ночью кошмарики приснятся, ваше высочество. Что, кстати, у тебя под мышкой? Библия? Замаливаешь грешки, вроде «не вытерла стекло душа после утренней помывки»? - Ничего подобного! - Санса от злости раздула ноздри. Разговор явно приобретал неприятный явственный характер издевательства. Было ощущение, что ее собеседник просто от нее устал. - А что же тогда? Книга рецептов? Пухлый томик нерифмованных канцон о любви? - Сам посмотри. Я только что взяла ее в библиотеке настоятельницы. Сандор принял с трудом протиснувшийся сквозь ограду толстый том и проглядел его, хмурясь и прищуриваясь. На улице уже совсем стемнело - только вода слабо мерцала, словно под ее все время рябящей поверхностью кто-то спрятал в глубине фосфоресцирующую невидимую сеть. Он добрался до иллюстрации, и не разглядев, вытащил из кармана куртки зажигалку и негромко щёлкнул ей. Зажигалка, как заметила Санса, была новенькая - из дорогих, металлических, которые не надо придерживать, чтобы они горели. Пламя осветило еще не виденную ей гравюру - тех самых коленопреклоненных даму и кавалера, которых преследовала смерть не предыдущей странице. Сандор поморщился и захлопнул книгу. - Что это? Средневековая порнуха? Чем дальше, тем хуже. То взбесившиеся греки, спящие с отцами и матерями, теперь это. Что дальше-то будет? Завязывала бы ты с этим делом. Право, лучше уж Библия. - Отдай! - Санса прикусила губу и выдрала из рук Сандора потрепанный фолиант, больно царапнув кисть о решетку.- Ты можешь читать, что тебе угодно. Хоть «Молот Ведьм», хоть Часослов. А я буду выбирать, что мне по душе. Все равно делать больше нечего. - Лучше изучи карту, как тебе добраться до дому. Ты нашла, что я просил? Санса покрутила головой. - Там только старые атласы. На них даже не отмечен мост Свободы. - Тогда на фиг. Сам отыщу. Завтра схожу в книжный в переулке, что возле Академии, пошарю там. - А что, магазины разве не заперты? - Санса бросила подозрительный взгляд на зажигалку, что Сандор все еще крутил и подбрасывал в ладони. Он пожал плечами: - Зависит от того, где и когда умерли их владельцы - или продавцы. Если дома - то да. А если на боевом посту - то соответственно. Похоже, многие просто боятся идти домой. Боялись. Решили, что смерть доберется до них только в кровати - вот глупцы! И решили бдить на рабочих местах. Там и перекинулись... Кстати, я тут тебе принес... Он пошарил в карманах и протянул ей на ладони небольшую коробочку. - Что это? - Яд, не видишь, что ли? Как в твоих романах. Обманем подбирающуюся к нам в тишине чуму - отравимся и станем сами вершить свою судьбу. - Очень смешно. И все же? - Попробуй. Санса осторожно открыла желтую коробочку и вытащила оттуда конфетку. Сунула ее в рот. Фиалковые пастилки, есть только в одном месте - в булочной возле автобусной станции. - Спасибо. Ты специально туда пошел за этим? - Ну, нет. Это единственная булочная, которую забыли закрыть. Осталось там мало, но до хрена хлебных палочек с тмином и вот этого сладкого добра. Я вроде видел у тебя такие когда-то. - Я больше люблю апельсиновые. - Учту, когда в следующий раз туда зарулю. Ладно, мне пора. А то становится темно. - Ты все еще живешь в этом своем монастыре? - Ага. А что, там хорошо. И пусто. После того, как последние обитатели дали деру в Рим, там только я и Марцио. - Марцио? - Кот. Я подобрал его на улице. Он почему-то не заразился. Все не так скучно. Я скормил ему все рыбные консервы, что прятал у себя в покоях настоятель. Видишь, как оно. У вас начальница хранила в кабинете эту ересь, - он кивнул на Сансино чтиво, - и по ночам, видимо, читала это, намолившись и скинув плат, а мой покровитель во время поста жрал сардины. Тошно. Сандор сплюнул еще раз и на шаг отошел от ограды. - Пока. Через три дня? - Да. Что у нас сегодня? - Санса уже сбилась в подсчете дней и отмеряла реальность только по пятницам, когда они постились. - Четверг. - Значит, придешь в понедельник? - Ага. Если доживу. В темноте было видно, как он тряхнул головой, словно отгоняя какие-то не очень приятные мысли. Санса улыбнулась, отметив про себя, что она тоже так делает. - Промой губу. Только не из канала, прошу тебя. - Хорошо, специально для тебя умоюсь в лагуне. - Осел! Не смешно. - И вправду. В лагуне плавают трупы. - Сандор! - Шучу. Не знаю, впрочем, я там давно не был. Завтра схожу и посмотрю. Прогуляюсь по мосту Свободы. Гляну, насколько эту самую свободу нам перекрыли. - Будь там осторожнее. - А что мне сделается? Я же не барышня в белом платье. Разве что чайки поклюют. Возьму с собой какую-нибудь стрелялку. Есть пара мест, где можно найти подходящие штучки. - Ты мародерствуешь, что ли? - Нет. Просто беру взаймы. Только то, что нужно. - Это нехорошо. Сандор взглянул на нее, издевательски подняв неповреждённую бровь. - Ага, нехорошо. А то, что происходит в этом кретинском мире, хорошо, да? Какое кому дело? - Ну, мне, например. - Если ты хочешь выжить - тебе придется поменять свою точку зрения. - Едва ли я смогу это сделать! - зло бросила Санса и повернулась, чтобы уйти. Она уже вытащила свой импровизированный дверной стоппер, когда Сандор окликнул ее из темноты. - Прости, что опять допек тебя. Может, все же не стоит нам видеться? - Твое дело. - Если мое, то до понедельника! Береги себя, все же. И спи хотя бы иногда. А то опять зароешься в свою средневековую чепуху. Это не метод. - Что не метод? - В книги от реальности не спрячешься. Придется все же смотреть вокруг. - Если ты приходишь сюда читать мне лекции, то прибереги пыл - у меня уже есть моралист. Пока! Она зашла в дом и легонько придержала дверь, пока та тихо не защёлкнулась. Но носочках поднялась по скользкой лестнице. Забрала с верхней ступени свою свечу и туфли и, боязливо заглянув в коридор, ведущий к часовне, развернулась и пошла направо, к своей спальне. Сансу душил ворох окончательно запутавшихся ощущений, эмоций, среди которых были и негодование, и злость на Сандора, досада на себя, из-за того, что она опять вступила в праздные споры, и даже грусть о том, что им никогда не удается спокойно поговорить, что они слишком разные, чтобы до конца друг друга понять. Она дошла до своей комнаты - определять свою дверь Санса уже давно научилась впотьмах, почти не глядя - отворила ее и незаметно скользнула внутрь, беззвучно отрезая спальню от густой тьмы коридора. В комнате было открыто окно, и там было как-то чуть светлее. Санса поставила мертвую свечу на стол и нащупала на полке коробок со спичками. С четвертого раза ей удалось поджечь серную головку хрупкой палочки - остальные лишь дымились и ломались (сюда бы Сандорову зажигалку) - одарить ее ненадежный вечерний источник света пляшущим язычком пламени и придать комнате вид человеческого жилья. До этого Сансе казалось, что она бродит внутри какого-то чудовищного окаменевшего кита, в пасть которого никогда не попадал даже неверный луч луны или мертвенный отблеск карманного фонаря. Почему-то ей опять вспомнился последний их диалог с Сандором - видимо, в связи с безнадежностью ощущения, которое у нее осталось - горьким привкусом во рту, который даже не смогли перебить фиалковые пастилки. Она вспомнила свою мантру и тихо вздохнула. Так и есть. Не дружба, а просто стечение обстоятельств. Он ее не выносит и считает ограниченной пустышкой. А ей он порой кажется обиженным на весь свет, озлобившимся калекой. Какая уж тут влюбленность. Санса вытерла вспотевшие руки о мятый край платья и, неожиданно нащупав в кармане дареную бонбоньерку, невольно улыбнулась. Но хорошо, что он все же у нее есть. Ну, или просто есть. Не у нее - а сам по себе. Со своим котом, любителем монастырских сардин. Санса выложила на тумбочку его презент и, расстёгивая на ходу платье, взяла свечу и пошла в душ. Потом, спохватившись, бросилась к окну и спешно закрыла деревянные ставни, прищемив себе безымянный палец. Морщась от боли, прикусила пульсирующий ноготь - все равно завтра посинеет, и еще неизвестно, что будет. Она вспомнила, как вытирала Сандору к