Вывод? Это явно не полиция. Во всяком случае, не все одетые в форму являются ее сотрудниками. Возможно, какое-то местное ополчение, дружина или как там оно сейчас называется. Оттого и такой разнобой в вооружении и действиях.
От основной толпы отделилась небольшая группа, человека три. Среди них оказался и тот тип с самозарядкой. При более внимательном рассмотрении выяснилось, что он мало того что бородатый, так еще и выполняет в этой группе роль командира. Никак иначе растолковать его жесты было нельзя. Эта группка резко забрала вправо, нацеливаясь аккурат на мою нынешнюю позицию. Надо полагать, они намылились через дорогу в обход, чтобы выйти во фланг задорожным стрелкам. Ну, вот, все и выясним заодно. Поближе подойдут, я их и разгляжу как следует. А там видно будет, говорить мне с ними или тихонечко ноги уносить. Воевать в моем положении с одним рожком в автомате — несмешная попытка самоубийства. Там, на лугу, почти три десятка человек с автоматическим оружием. Я не настолько высоко оцениваю свои стрелковые способности, чтобы выйти победителем из такой схватки. Тем более что среди псевдополицейских явно присутствует пара-тройка человек с опытом. Это можно было понять, посмотрев на то, как лихо и слаженно свернули машины с дороги.
Быстрый взгляд в сторону моей парочки. Опаньки! А ребята-то собрались сматываться! Видать, оценили степень крутости противника и решили удачу не испытывать. И сейчас они, пригибаясь к земле, быстро чешут в мою сторону. Не нужно быть особенным тактиком, чтобы понимать, что пути тройки бородатого и отходящей парочки неминуемо пересекутся. И произойдет это совсем близко от моей лежки.
Так оно и произошло. Рыжеволосый парень с карабином, завернув за куст, натыкается сразу на два автоматных ствола. Получив прикладом под ребро от бородатого, он сгибается пополам и валится на траву. Схватившаяся было за ружье девушка получает ружейным стволом по скуле и роняет свое оружие.
— Э-э-э… Зачем спешишь? Зачем ружье хватать? — укоризненно говорит бородатый. — Сколько вас там еще? Лучше сразу говори, иначе хуже будет, и здорово.
— Хамзат! — встревает в разговор его соратник. — Давай спеленаем ее по-быстрому да здесь, под кустиком, и приложим. Потом, когда все закончится, первые будем. А то, сам знаешь, иначе ничего и не обломится. А про засадников этих, вон, рыжего поспрошаем. Ему все одно карачун.
— Дело говоришь, — кивает старший группы. — Заткни ей пасть и руки-ноги свяжи. Пущай здесь подождет нас.
Ох, что-то не нравится мне этот разговор! Всякое в бою может быть, особенно когда надо быстро пленного расколоть. Такое можно пообещать, что и самому во сне не привидится. Но здесь явно что-то другое происходит.
Спеленатую девушку грубо швыряют под куст. Рывком вздергивают на ноги рыжего. Он уже в сознании, хрипло дышит и сплевывает на траву.
— Ну, что, партизан? — презрительно спрашивает его Хамзат. — Сам скажешь, или помочь тебе надобно?
Парень даже не успевает открыть рта, как на дороге все меняется. Со стороны засадников грохает нестройный залп, и с криками ура на дороге появляется редкая цепочка атакующих. Надо полагать, именно в этот момент и должна была вступить в бой данная парочка.
Если бы было можно вручить командиру засады медаль за заслуги, я бы выбрал деревянную. Атаковать неизвестно какого противника, да еще вот так по-идиотски… Плохо у нас с умом!
Впрочем, моя медаль командиру уже не понадобится. С поля разом рявкает два десятка автоматов, и атакующих сносит с дороги как метлой. Если кто и остался живой, то у него теперь только одна мысль — как бы ноги унести. Бой закончен.
Подбадривая себя матерными возгласами, толпа псевдополицейских вскакивает с места и бежит к дороге. Звучит несколько одиночных выстрелов: добивают раненых. Теперь все более-менее ясно. Это кто угодно, только не полицейские. Уж одного-то языка те захватили бы обязательно.