Южнее 111 и 336-я пехотные дивизии с боями выходили с северного берега Азовского моря в направлении Мариуполя и Мелитополя. Этой усиленной ударной группой командовал генерал-лейтенант Рекнагель. «Примкнуть штыки! Выступаем!» Каждый человек, включая последнего водителя, знал, чем он рискует. Как в давние дни больших немецких наступлений традиционный боевой клич «Ура!» снова разнесся над полем битвы между Миусом и Азовом. Острие клина составили зенитные и штурмовые орудия.
У них получилось. Ценой огромных жертв дивизии соединились с главными силами. Начальник оперативного отдела 111-й пехотной дивизии подполковник Франц нес в кармане перехваченную радиограмму от 30 августа командующего советской 51-й армией генералу, командиру его 19-го танкового корпуса. «К 12 часам дня немецкий генерал Рекнагель должен стоять передо мной на базарной площади Таганрога как пленный». Но 19-й танковый корпус не мог сослужить такой службы своему командующему армией.
Судьба 29-го корпуса показывает, какой безрассудной игрой стало сражение на Миусе. Генерал-фельдмаршал фон Манштейн не был склонен продолжать ее. В резком телефонном разговоре он потребовал разрешения Гитлера отвести 6-ю армию примерно на шестьдесят пять километров. Новая линия называлась «Черепаха». Армейские инженеры и срочнослужащие строительные рабочие из организации Тодта в лихорадочной спешке возвели ее в качестве преграды, защищающей важный индустриальный центр Сталино. Устоит ли она? Как долго она сможет продержаться? От этого зависела судьба всего Донецкого региона, обладание которым — как продолжал повторять своим генералам Гитлер — было обязательным условием продолжения войны.
Сталин понимал трудности Гитлера, и поэтому не дал никакой передышки его южному флангу группы армий Манштейна. В первые дни сентября в районе Изюма Малиновский нанес удар по 1-й танковой армии и северному флангу 6-й армии, одновременно генерал Ватутин приготовился к полномасштабному наступлению против 4-й танковой армии Гота в районе Ахтырки. Степной фронт генерала Конева двинулся на позиции 8-й армии, ударив из района Харькова с севера и востока и, в конце концов, вынудил генерала Вёлера в очередной раз отвести свою армию. Кризисы везде. Ничего, кроме кризисов.
Манштейн позвонил Клюге. Два маршала, командующие в ключевых точках Восточного фронта договорились вместе вылететь в Восточную Пруссию и заставить Гитлера принять конкретные фундаментальные решения. Он должен выслать им подкрепление. И, что не менее важно, они хотели убедить Гитлера отказаться от опасного и непродуктивного сосредоточения ответственности, налагаемой на него должностями главы государства, Верховного Главнокомандующего Вермахта и Главнокомандующего сухопутных войск.
Маршалы требовали сосредоточить командование всеми театрами военных действий в одних руках несущего полную ответственность начальника общего Генерального штаба. Гитлер, более того, должен был отказаться от личного руководства операциями на Востоке и назначить главнокомандующего всем Восточным фронтом, который будет осуществлять полное и независимое руководство операциями в России. Они хотели положить конец личному пагубному вмешательству Гитлера в ведение войны в России.
Этот шаг представляет собой легальное выступление самых старших боевых командиров против опасного сосредоточения власти в руках высшего руководства рейха —шаг исторического значения, но до сих пор недостаточно известный и по достоинству не оцененный.
Встреча в Ставке фюрера в Восточной Пруссии состоялась 3 сентября. Однако человек в «Вольфшанце» был не готов подчиниться своим маршалам. Правда, Клюге удалось исторгнуть из него согласие на отход южного крыла группы армий «Центр» за Десну; Гитлер также согласился оставить Кубанский плацдарм и перебросить 17-ю армию в Крым; он наконец разрешил Манштейну отвести 6-ю армию с Миуса на линию «Черепаха», если уж нет другого выхода. Но это все.
Гитлер снова не смог заставить себя принять серьезное решение. Он остался верным своим ужасным заблуждениям, отказывался признать силу противника и просто не желал видеть, что это вопрос уже не достижения победы, а избежания поражения. Поэтому он принимал полумеры, выбирал краткосрочные решения и прибегал к уловкам; Сдать Донецкий бассейн? Безусловно, нет. Снять силы с других театров военный действий и перебросить их на Восточный фронт? Безусловно, нет. Категоричнее всего он отверг идею о назначении главнокомандующего Восточным фронтом.
Ничего не достигнув, оба генерал-фельдмаршала возвратились к своим сдерживающим сильный натиск фронтам. В этот вечер союзники высадились в Италии.