Как верно предположил генерал Вёлер, радиограммы от партизанского отряда Чапаева, сообщающие генерал-полковнику Ватутину о незащищенном западном береге у Григоровки, оказались весьма значимыми. Умный советский командующий тотчас воспользовался случаем. Излучина Днепра, выступающая к северо-востоку, по тактическим соображениям и так казалась удобным местом для форсирования реки; а благоприятные сведения от партизан окончательно склонили чашу весов в ее пользу. Ватутин позвонил генералу Рыбалко. Рыбалко встретил идею с энтузиазмом. Он сам позвонил в свою 51 -ю гвардейскую танковую бригаду.
— Товарищ командир, ваше передовое соединение на реке?
— Так точно, товарищ генерал.
— Есть у вас связь с партизанским отрядом Чапаева?
— Так точно, товарищ генерал.
Небольшая пауза, и решительный приказ:
— Тогда форсируйте реку!
Три слова, но от них зависела великая битва за Днепр.
— А саперы и средства переправы?
В голосе Рыбалко послышался металл:
— Вы не можете их ждать. Сами делайте плоты или идите вплавь. Понятно?
— Так точно, товарищ генерал.
И 51 -я гвардейская танковая бригада форсировала реку на плотах и вплавь.
Лейтенант Синашкин, командир пулеметной роты бригады, получил приказ форсировать Днепр между деревнями Григоровка и Зарубенцы. Его рота переправлялась первой. Рядовые Семенов, Иванов, Петухов и Сысолятин были добровольцами из его роты. Перевалило за полночь... Туман с реки начал подниматься быстрее. Видимость сократилась до шестидесяти — семидесяти метров. Почти бесшумно Семенов и его товарищи подползли к берегу. Здесь! Они раздвинули камыши, столкнули лодку в воду.
Теперь тише. Партизаны обмотали уключины старыми мешками. Гвардейцы уже завернули свои автоматы в тряпки, чтобы случайно не звякнуть. Они осторожно забрались в лодку, стараясь ее не опрокинуть. Семенов перевалился через борт и оттолкнулся ногой. Из подхватило течением, но сильный Сысолятин уже опустил весла в воду и начал энергично грести.
Партизан на носу правил небольшим рулем. Лодку сносило течением.
— Гребите сильнее, или нас отнесет слишком далеко,—зашипел партизан. — Еще. сильнее.
Сысолятин греб изо всех сил. Как черная тень, в ночи проступил крутой западный берег.
— Еще несколько гребков.
— Хватит—теперь пусть несет.
— Прыгайте.
Семенов выпрыгнул из лодки. Вода дошла ему до пояса, но дно реки было твердым. Он вытянул лодку на берег.
Они прислушались. Ночь мирно дышала. Партизан, рыбак из Григоровки, высадил гвардейцев в нужном месте — в двухстах метрах севернее деревни. Здесь им предстояло огнем привлечь к себе внимание немецких часовых и имитировать попытку высадки десанта, чтобы стянуть в это место сторожевые заставы. А лейтенант Синашкин тем временем с основной частью роты и 120 партизанами форсирует реку на тысячу метров севернее, сразу за Зарубенцами, и создаст там первый небольшой плацдарм для бригады, которая должна последовать за ними. Сразу после высадки рота должна была предпринять атаку на Григоровку. Около 02.00 перец немецкими часовыми на окраине Григоровки раздались выстрелы четырех гвардейцев.
«Строиться! Бегом!» — закричал в деревне немецкий унтер-офицер. Там размещался взвод штрафной роты. Один взвод! Люди, которым тюремное заключение было заменено службой на Восточном фронте, и больше никого на Днепре у Григоровки. Семенов и его четыре сослуживца маневрировали между крестьянскими хатами, снова и снова выпускали автоматные очереди, сейчас они были в одном месте, а через минуту где-нибудь еще. Они создали впечатление, что у Григоровки десантировался целый батальон.
Рота Синашкина тем временем форсировала реку выше и ниже деревни Зарубенцы, молча и без единого выстрела. Как они это сделали? Были ли у них инженерно-саперные подразделения? Понтоны? Паромы? Надувные лодки? Ничего этого у Синашкина не было. Его люди сколотили по нескольку досок и перекладин, привязали к ним бочки. Это были их плоты—одни меньше, другие больше. На каждом переправлялись четыре человека и одно орудие. Хорошие пловцы цеплялись за плоты и помогали править. На рассвете рота Синашкина пошла в атаку и выбила немецкие пикеты из деревень Зарубенцы и Григоровка.
Итак, утром 22 сентября русские форсировали Днепр севернее Канева. Они создали плацдарм, когда 24-й танковый корпус, который должен был занять и оборонять этот сектор, все еще находился восточнее Канева на противоположном берегу реки. Дорога ему была открыта. От Канева вниз до юго-востока от Киева, вдоль всех отведенных корпусу девяноста пяти километров течения, не было ни одной настоящей боевой части.