Более 1000 танков и 300 штурмовых орудий двинулись на русские оборонительные рубежи, чтобы осуществить прорыв, не задерживаясь, выйти на оперативный простор и соединиться с 9-й армией Моделя.
Русские поняли намерение противника: в самом деле, они расположили свои резервы за 6-й гвардейской армией генерал-лейтенанта Чистякова.
Однако генерал-полковник Гот тоже располагал информацией немецкой воздушной разведки о районах сосредоточения советских резервов, особенно об их танковых резервах. Он рассчитал, что, если следовать указанию Главного командования сухопутных сил Германии — «достичь соединения с 9-й армией прямым прорывом через Обоянь», он, скорее всего, окажется перед переправами через Псел в Обояни, когда советские танковые войска выйдут на поле сражения из района восточнее Курска. Они, конечно, пройдут через перешеек у Прохоровки и ударят в глубокий фланг немецкого наступательного клина в самый неподходящий момент.
Гот поэтому решил изменить свой график. Вот как он сформулировал это своему штабу: «Будет разумнее сначала отразить атаку противника у Прохоровки, а затем продолжить наше продвижение на север в направлении Курска». Это означало, что после прорыва все наступающие дивизии Гота повернут на северо-восток, а не ударят на Обоянь, как ожидали русские.
Это было исключительно важное решение.
Расчеты Гота оказались правильными. Его план наступления сорвал план советского Верховного главнокомандования по обороне Южного фронта курского выступа и мог обеспечить поворот в развитии сражения, если бы... Но не будем предвосхищать события.
На бутовском холме подполковник Альбрехт не отрывал глаз от траншейного перископа, наблюдая за результатами артиллерийского обстрела. Снаряды теперь взрывались за траншеями противника, и стена огня и дыма сползала вперед в тыл врага. В этом дыму германские пехотинцы могут наступать как тени.
Дежурный офицер шепнул командиру артиллерии: «Идет генерал Хёрнлайн».
Через минуту командир дивизии «Великая Германия» стоял у траншейного перископа рядом с подполковником.
— Доброе утро, Альбрехт, как развиваются события?
— Все в соответствии с графиком, господин генерал.
— Не было донесений от пехоты?
— Пока нет.
В этот момент прибыл полковник Касснитц, командир мотопехотного полка. Он вздернул руку к своему стальному шлему. Полковник совсем не выглядел довольным.
— Что, Касснитц?—спросил с подозрением Хёрнлайн.
— Черт знает что, господин генерал. Мой Третий батальон до сих пор не вступил в бой.
— В чем дело?
— Они ждали подхода танков, те не появились, и они не двинулись с места.
Хёрнлайн и Альбрехт оцепенели. Танки не подошли? Целая армада бригады «Пантер» Лаухерта и 1-й дивизион танкового полка «Великой Германии» под командованием майора Пёссела не вступили в бой? Но это невозможно!
Это известие откровенно сбило Хёрнлайна с толку. Здесь, на центральном участке наступления, все зависело от силы удара танковой группы графа Страхвитца. Верховное главнокомандование возлагало большие надежды на 200 новых чудо-танков «Пантера» с их 75-мм длинноствольной пушкой, которые именно здесь должны были пройти боевое крещение. Куда, черт возьми, они подевались?
В то время как гренадеры дивизии «Великая Германия» с трудом выбирались из своих траншей, бригада «Пантер» Лаухерта тоже двигалась вперед на всех 200 новых машинах. Они являли собой стальных хищников — элегантной конструкции, весом 45,5 тонны, длиной 9 метров, с лобовой броней от 80 до 110 мм и скоростью до 55 километров в час.
Эксперты сходились во мнениях, что это был танк, которого давно ждали в действующей армии, танк, который на долгое время обеспечит реальное превосходство германского оружия на Восточном фронте.
Только один вопрос беспокоил специалистов и инспекторов танковых частей: была ли «Пантера» действительно готова к использованию в боевой обстановке? При испытаниях на полигоне в Графенворе обнаружились серьезные недоделки. И вместо учений в составе соединения офицеры и экипажи бились над решением технических проблем. Даже когда танки уже везли на железнодорожных платформах на Восточный фронт, им еще заменяли главную передачу. Соответственно, никакой индивидуальной подготовки, не говоря уж об учениях в составе соединения, не было проведено. Назвать часть готовой к боевым действиям было бы большим преувеличением.
Другой важный момент: батальоны, по 96 «Пантер» каждый, были непомерно большими для оперативного управления одним батальонным командиром. Тем не менее все попытки подполковника Вернера Мильдебрата добиться продления срока боевой подготовки в Графенворе окончились ничем. Формированию было предписано участвовать в наступлении под Курском.