4-й танковой армии свежими силами на восток, весь разговор теряет смысл. 1 -я танковая остается там, где она находится, и расчищает свои тылы собственными силами. Другого выхода нет».
Гитлер прорявкал эти предложения яростно и быстро. В раздражении он вылил на генерал-фельдмаршала целую лавину обвинений — в том, что тот растратил свои резервы, что постоянно требует пополнения на важные операции и сомнительные. «Вы все хотите руководить. А в результате постоянно отступаете дальше и дальше».
Манштейн побагровел. Присутствующих охватила дрожь. Сейчас они схватятся. Генерал-фельдмаршал принял вызов. Ледяным тоном, намеренно спокойно он проговорил: «Вы, мой фюрер, только вы виноваты в том, что произошло. Восемь месяцев вы ставите нашим силам на южном фланге одну стратегически невыполнимую задачу за другой. Чтобы справиться с ними, не предоставляете ни необходимого подкрепления, ни свободы действий. И если уж вы так поступали, то не сетуйте теперь на катастрофичность ситуации. Ответственность за нее полностью лежит на вас».
До того как Гитлер смог собраться и ответить ему, Манштейн продолжил: «Однако никакие счеты у же не могут изменить ситуации. Я должен отдать приказ на прорыв 1-й танковой армии сегодня — иначе она обречена. Прошу вашей санкции».
Цейтцлер не успел вмешаться, как Гитлер развернулся. Выходя, он произнес: «Я не могу согласиться с вами. Мы обсудим остальные проблемы на вечернем совещании». И покинул комнату. Он оставил после себя атмосферу всеобщего смятения. Манштейн спокойно вышел в небольшую оранжерею, подошел к генералу Шмундту, адъютанту и военному наперснику Гитлера, и проговорил: «Соблаговолите проинформировать фюрера, чтобы он доверил кому-нибудь другому командование группой армий, если находит, что не может согласиться с моими взглядами». Застегнул ремень, надел фуражку и вышел.
Манштейн остановился в берхтесгаденском «отеле». Как только он вошел в комнату, раздался телефонный звонок. Звонил генерал Буссе из Львова. После схватки с Гитлером Манштейну предстояло объясняться с генералом Хубе. Этот замечательный командующий 1-й танковой армией донимал штаб группы армий, требуя разрешения на прорыв — однако не на запад, а на юг, через Днестр, где на рубеже примерно в сто километров фронт окружения образовывали только река и незначительные советские разведывательные силы.
У Хубе были веские аргументы за прорыв на юг, вопреки его первоначальному плану. Только 24 марта он отдал приказ, в соответствии с идеей Манштейна, на прорыв в западном направлении севернее Днестра, прикрывая северный и восточный фронты. Но 25 марта ситуация изменилась к худшему. Глубокое вклинение противника юго-западнее Проскурова было быстро развито на юг, в результате оказались отрезанными части 59-го корпуса и 3-й танковый корпус. Противник блокировал дороги в западном направлении и угрожал Каменец-Подольскому и Хотину.
Командующий 1-й танковой армией и его начальник штаба, полковник Карл Вагенер, сошлись во мнении, что изменение ситуации лишило армию свободы действий.
Теперь, когда освободившиеся на севере силы придется бросить на ликвидацию угрозы южнее Каменец-Подольского, прорыв в западном направлении представлялся слишком опасным. Взвесив все возможности, они решили, что меньший риск представляет прорыв на юг, где все инженерно-саперные батальоны и мостостроительные колонны уже сосредоточились на Днестре. Вот соображения, которые Хубе изложил по телефону начальнику штаба Манштейна Буссе и которые Буссе теперь передавал генерал-фельдмаршалу в Бертехсгаден.
Разумеется, соблазнительная идея выводить окруженную армию без кровопролитного сражения через все еще свободный Днестр. Гораздо соблазнительнее, чем прорыв на запад, где полдесятка рек и придется сразиться с двумя первоклассными советскими армиями. Прорыв на юг, конечно, куда меньший риск. А Хубе слишком хорошо знал, какой риск сопряжен с прорывом через сильную армию противника. Трагедия Черкасс происходила на глазах 1-й танковой армии. Хубе не хотел, чтобы его дивизии столкнулись с подобного рода испытаниями: вот почему он настойчиво требовал немедленного согласия Манштейна на прорыв в южном направлении.