Русские вскоре обнаружили это ночное передвижение по своей стране. Многие немцы переоделись в гражданскую одежду, но некоторые были в форме, с оружием или без него. Русские создали специальные отряды для охоты на немцев, мобилизовали своих партизан. Знавшие немецкий язык офицеры в немецкой форме представлялись отставшими и собирали солдат. На самом деле они вели их в руки советских специальных отрядов. Самолеты на бреющем полете день за днем облетали леса и поля, высматривая убежища ночной немецкой армии. Началась безжалостная битва, битва, о которой не рассказывали в официальных сообщениях. Никакие списки награждений не отмечают отчаянные схватки, которые вели остатки 9 и 4-й армий за свою свободу и жизнь. Они знали, что их ожидает, если они попадут в руки специальных частей. Всех, кого обнаруживали специальные отряды, стреляли или забивали до смерти — в плен брали очень редко, и только солдат.
Немногие вырвались. В целом восемь сотен. Они добрались до немецкого фронта на Висле, в Восточной Пруссии или в Румынии — за семь-восемь недель на своих ногах. Восемьсот из по меньшей мере 10 000.
Одной из групп на этом пути была группа Диркса. В Паричах на Березине 8-я рота 36-го армейского артиллерийского полка, входившего в 20-ю танковую дивизию, прикрывала отход через реку пехоты 35-го корпуса. Рота держала мост и шоссе. Совершенно неожиданно они оказались в центре бобруйской катастрофы. В составе 383-й пехотной дивизии рота претерпела ужасы сражений на прорыв.
Одиссея обер-ефрейтора Йоханнеса Диркса началась в зарослях колючего кустарника. Сначала он был один. Потом к нему присоединились обер-ефрейтор Бриксиус и четыре солдата. Так они выступили в первую ночь.
Днем они прятались на болоте. Страдали от голода. В ушах отдавались шаги советских колонн, идущих на запад по расположенному невдалеке шоссе. У Диркса была карта, у Бриксиуса — компас. С их помощью они планировали свой маршрут.
Сначала ягоды были совсем зеленые, но с каждым днем они становились все спелее. Люди судили о времени по цвету ягод.
Случались перестрелки с русскими патрулями и поисковыми отрядами. Им попадались другие немецкие группы. Они наткнулись на экипаж сбитого Не-111, те присоединились, потом снова разошлись. На бревне они переправили через Птич тех, кто не умел плавать. Пересекли шоссе из Минска в Брест-Литовск, по которому они часто ездили в отпуск. С пистолетом в руке реквизировали хлеб и несколько фляг с молоком, куда труднее было добыть горсть соли и коробок спичек. Встретили большую группу беглецов—сорок человек под командованием полковника, но снова расстались — в каждой группе свои законы.
К Дирксу присоединился взвод 52-го полка реактивных минометов «небельверфер». Их лейтенант пошел под начало к обер-ефрейтору. Сейчас командование распределялось в соответствии с личными качествами, а не по чинам. «Куда идем, Дирке?»
Они рассмотрели карту. Кругом был редкий лесок, они решили двигаться в направлении Восточной Пруссии.
Переправились через Неман. С проворностью старого браконьера, засчитанные минуты, бесшумно, мясник Якобс убил в загоне овцу. Они связали ей ноги, нацепили на палку и двинулись. В лесу разделали добычу.
Проходили неделя за неделей. Их форма превратилась в лохмотья, они совсем исхудали, лица закрыли бороды, видно было только глаза. Но в глазах была стойкость. Они стали похожи друг на друга, эти люди, идущие из Минска на запад, люди, возвращающиеся из окружения на Березине. Позади остались болота Припяти и Ново-Городок. Они прошли осушенный район Немана в малонаселенной Литве. Они шли вперед. Это была уже 7-я неделя.
Где же немецкая главная оборонительная линия? Они встречали следы недавних боев: ясно, что война шла где-то впереди, а они все не могли ее догнать. Однако им доставалось снова и снова. Обер-ефрейтор Райль и обер-ефрейтор Хуммель получили ранения, раны были серьезные, и умирающих оставили. Вдруг они услышали голоса войны: залпы пушек, стрекот пулеметов — они показались им такими родными.