Подполковник Адальберт Шульц, широко известный как «непробиваемый Шульц», распространял вокруг себя уверенность, куда бы он ни отправлялся. Гренадеры знали: где «непробиваемый» — там все будет в порядке. Теперь они наблюдали, как он готовится к бою. «Развернуться! Закрыть люки. Вперед широким клином!» И первые танковые орудия уже заговорили.
Шульц попал прямо по советским танкам, стоящим на исходной позиции для наступления. Командиру противника явно не хватало боевого опыта. Он руководил своей частью нервно, теряя из виду общую картину. В наступившей темноте на поле сражения горели или дымили вокруг Разумного тридцать четыре Т-34 — занятная игра чисел.
Однако сильный противник прекрасно укрепился и блестяще замаскировался в густом лесу на вершине холма. Дивизия попала под продольный артиллерийский огонь. Танковый полк не мог помочь.
Тем не менее корпус должен был двигаться, двигаться вперед, иначе провалится весь план. Мантойфель перегруппировался. 8 июля общими силами ему удалось преодолеть русскую преграду на вершине холма за Донцом.
Генерал Брайт немедленно развил этот успех. Поскольку 6-я танковая дивизия явно столкнулась с трудностями при форсировании Донца у Белгорода и не укладывалась в график, он не стал долго колебаться. «Главный удар нужно наносить там, где наступление продвинулось дальше», — сказал он полковнику Мерку, своему начальнику штаба. Поэтому и 6-ю танковую дивизию он направил в зону наступления 7-й танковой дивизии.
Две дивизии теперь двинулись на северо-восток. Слева от них наступала 19-я танковая дивизия. Вдоль Донца впереди всех пробивалась 168-я пехотная дивизия; ее задачей было обеспечить прикрытие открытому флангу берлинского танкового корпуса.
Широким фронтом танковые полки расчищали дорогу пехоте. «Непробиваемый Шульц» — справа, полковник фон Оппельн-Брониковский со своим 11-м падерборнским танковым полком — слева. Между ними — 503-й батальон «Тигров» графа фон Кагенека. Армада в 240 танков ползла на позиции противника.
Но и восточнее Донца русские стояли на сильно укрепленных оборонительных линиях, эшелонированных в глубину. Повсюду были окопы с противотанковыми пушками, минные поля, противотанковые рвы. Кроме того, были и коварные болота.
Брайт, опытный и прозорливый командир танковых войск, понимал, что в этих обстоятельствах он никогда не сможет продвинуться на восток достаточно быстро или достаточно далеко, чтобы уложиться в график. Поэтому он принял единственно правильное решение и 8 июля повернул на север.
В небольшой лощине недалеко от Ястребова Брайт встретился с командиром 6-й танковой дивизии. Два командирских танка остановились рядом.
На броне этих мобильных узлов связи расстелили карты. Рука командира корпуса коснулась верхней части карты: «Хюнерсдорф, вы двинетесь на север и осуществите прорыв. Вы разрушите главную оборонительную линию противника!»
И Вальтер фон Хюнерсдорф, один из самых отважных и самых опытных танковых командиров Вермахта, выступил. Он раздавил советские оборонительные позиции. Он отразил атаку советских танков у Мелехова. Совместно с 19-й танковой дивизией он окружил две советские стрелковые дивизии.
Вперед! Не останавливаясь, 6-я танковая дивизия мчалась к верховьям Донца. Успеет ли она к Прохоровке вовремя?
Советское Верховное Главнокомандование осознавало, какую угрозу представляет этот крупный прорыв по флангу операции. Сталин приказал форсированными маршами бросить к Прохоровке стратегические резервы с отдаленного Степного фронта. Прибудут ли они вовремя?
Лейтенант Подгорбунский отскочил с дороги, отдал честь и удивленно посмотрел вслед генералу.
Никто и никогда не видел начальника штаба в таком состоянии. Обычно он был уравновешенным, выдержанным человеком, которого ничто не могло вывести из себя. А сейчас он мчался по маленькой лощине, где располагался передовой командный пункт
1-й танковой армии, тяжело дыша, с побагровевшим лицом и без фуражки. Он вбежал по склону в небольшую рощицу и скрылся в густом подлеске.
Наверху находился артиллерийский наблюдательный пункт. Генерал Катуков и Никита Сергеевич Хрущев ушли туда час назад. Но когда генерал-майор Шалин влетел в замаскированный ветками и листьями командно-наблюдательный пункт, там находился только Хрущев. Катуков отправился в штаб 6-го танкового корпуса.