А самое главное, заметно повысилось качество стратегического и тактического руководства, особенно мобильными формированиями. Об этом свидетельствовала не только гибкость в контроле за сражением, но и быстрота, с которой резервы перебрасывались на угрожаемые направления.
В этом, безусловно, русским помогли крупные поставки американских армейских грузовиков. С лета 1942 года США поставили Советскому Союзу 434 000 этих тяжелых машин. В этом смысле США внесли заметный вклад в победу Сталина под Курском.
Но все это материальное превосходство оказалось бы бесполезным, если бы советская армия не была также вдохновлена новым боевым духом. Призыв сражаться за Отечество был более убедительным для русских солдат, чем прежний, избитый лозунг защищать мировую революцию.
Однако немецкое Верховное главнокомандование не заметило перемен. Насколько оно цеплялось за свое ошибочное представление о солдате-красноармейце, показывала недооценка и клевета на политработников советской армии. Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределенной, со времени Курской битвы он все больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества.
В Германии же комиссаров рассматривали как надсмотрщиков и жестоких фанатиков. Пагубный приказ Верховного главнокомандования от 6 июня 1941 года, по которому взятые в плен комиссары не считались военнослужащими и расстреливались, — одно из следствий этой серьезной ошибки. Правда, большая часть командующих немецкими армиями и командиров корпусов не исполняла этот приказ и даже обращалась с просьбой отозвать его, тем не менее последствия действия приказа были достаточно плачевны.
В действительности комиссары были политически активные и надежные солдаты, чей общий уровень образования был выше, чем у большинства советских офицеров. Чтобы получить достоверное представление об их роли, необходимо заглянуть в историю института политических комиссаров в Красной Армии. Первоначально советский офицерский корпус в значительной степени состоял из бывших царских офицеров, которые в глазах большевистского режима оставались ненадежными. Были также пролетарские офицеры времен Гражданской войны, солдаты без должной военной подготовки и часто без общего образования. В этой ситуации введение института комиссаров являлось логичным шагом: кроме политического руководства он решал те задачи, которые в западных армиях входят в компетенцию командира части, — политическое просвещение, обучение, интеллектуальные и бытовые потребности личного состава. В течение первых послереволюционных лет комиссары во многих случаях были вынуждены учить своих солдат читать и писать. Понятно, что за годы они неизбежно должны были подняться до уровня офицерского корпуса. История Красной Армии и последней войны делает это очевидным.
Теперь комиссар стал объектом постоянной всесторонней заботы и обучения. Кроме политических знаний он получает весьма интенсивный курс военной подготовки. Он должен быть в состоянии самостоятельно решать чисто боевые задачи, поскольку в случае гибели командира части он должен быть в состоянии заступить на его место, политрук роты стать командиром роты, комиссар дивизии — командиром дивизии. Чтобы соответствовать такому уровню требований, корпус политработников, естественно, должен состоять из жестких людей, преданных власти, и в первой половине войны эти люди, как правило, составляли главную движущую силу советского сопротивления и твердо следили за тем, чтобы войска сражались до последней капли крови. Они могли быть безжалостными, но в большинстве случаев они не жалели и себя.
5. Измена в Ставке фюрера
В Верховном главнокомандовании Вермахта невозможно сохранить тайну — Донесение «Вертера» «Начальнику» — Рудольф Рёсслер предупреждает Москву — Красный разведывательный центр в Швейцарии — Кто такой «Вертер»?
Но вернемся к Курской битве. В наши дни часто высказывается мнение, что победа русских под Курском была логичной и неизбежной. Однако этот тезис базируется на идеологии или пропаганде.
Не существует побед логичных или рассчитанных, заслуженных или неизбежных.
Официальная советская «История Великой Отечественной войны» сама предоставляет этому исчерпывающие доказательства. В III томе мы находим исключительно интересное донесение, которое командование Воронежского фронта, другими словами — Хрущев и Ватутин, отправили в Ставку после сражения. 7 июля, говорится в нем, успех зависел от одного-единственного обстоятельства—прорвутся дивизии Гота к Обояни или не прорвутся. Фронт 6-й гвардейской армии был смят. За ним стояли только части двух советских танковых корпусов. Приказывать им идти в безнадежную контратаку или оставаться в обороне? Вот что, согласно донесению, составляло главный вопрос. Какой курс был разумнее в этот кризисный момент? Именно с этого вопроса началась смертельная вражда между Хрущевым и маршалом Жуковым.