Важные директивы немецкого Министерства иностранных дел доставлялись Хаусману из немецких посольств в Берне и Стокгольме.
Таким образом, швейцарский Генеральный штаб и Федеральное собрание были более чем хорошо информированы о сверхсекретных военных и экономических условиях в Германии. Учитывая нейтралитет Швейцарии, это не такая уж трагедия — если бы Рудольф Рёсслер не передавал эти разведывательные жемчужины «Начальнику» в Москве.
Понятно, что немецкая контрразведка делала все, что могла, чтобы выследить загадочных поставщиков сообщений с того момента, как расшифрованные радиограммы от Александра Радо, в которых в качестве источника упоминался «Вертер», впервые попали на стол немецких специалистов радиобезопасности.
Первый вопрос, который задавали себе немецкие охотники за шпионами: как сведения попадают в Швейцарию?
В конце марта 1942 года Отдел внешней контрразведки получил информацию, что швейцарский консул в Кельне часто выезжает в Швейцарию. И не только часто, но и очень неожиданно. Он нередко отменяет уже назначенные встречи и собрания, потому что через несколько часов должен попасть на поезд Кельн — Базель. Дипломат путешествовал в курьерском купе, и его багаж, как правило, состоял из черного портфеля.
29 марта была совершена попытка незаметно взглянуть на содержимое этого портфеля. Она, однако, окончилась ничем, поскольку путешественник был исключительно бдителен. Сотрудникам службы безопасности удалось лишь сфотографировать портфель снаружи.
По этой фотографии была изготовлена точная копия портфеля. Во время следующей поездки консула была совершена попытка поменять портфели. Когда консул проходил через контрольный барьер на платформе, его прижали пять очень торопливых «отъезжающих». Один из них так сильно толкнул его сзади, что заставил выронить портфель.
Другой «отъезжающий» уже был готов с вежливым поклоном подать ему замену. Но и этот план сорвался, потому что консул, в традициях британских дипломатов, для надежности тонкой цепью пристегнул портфель к запястью.
Возможно, это совпадение — но очень подозрительное совпадение, — что 31 марта 1942 года, то есть уже через два дня после первого выступления немецкой контрразведки против дипломатического портфеля, майор Хаусман представил своему генералу доклад о последних директивах Ставки фюрера по поводу планируемого летнего наступления 1942 года. Доклад начинается следующими словами: «Ставка Гитлера издала приказы...» Затем идет точное описание направлений передислокации немецких армейских резервов.
Хаусман продолжает: «Немецкое руководство приняло решение немедленно ввести в бой основную часть находящихся в Центральной России армейских соединений, не дожидаясь завершения стратегического сосредоточения на Украине. Существуют веские причины для подобного решения, и самая существенная—необходимость укрепить передовые позиции от Новгорода до Курска... до начала немецкого наступления под Харьковом и в излучине Донца. Одновременно с этой операцией, решение о которой уже окончательно принято немецким Генеральным штабом сухопутных войск, немецкое руководство намеревается... сковать как можно больше сухопутных и воздушных сил русских на большой дуге западнее Москвы (от Калинина до Калуги) — смотрите также другие доклады по этому вопросу».
Это квинтэссенция оперативного плана немецкого летнего наступления в 1942 году, плана, который еще находился в стадии разработки. Чтобы осознать значение этого доклада, необходимо помнить, что, согласно журналу Генерального штаба сухопутных войск, планы стратегического сосредоточения для летнего наступления впервые обсуждались всего за три дня до этого доклада, 28 марта 1942 года, на секретном совещании в Ставке фюрера. Насколько секретным было это совещание, явствует из доклада генерала Варлимонта, заместителя начальника Генерального штаба сухопутных войск по оперативным вопросам. Он пишет: «На специальном совещании в Ставке во второй половине дня 28 марта, на которое из соображений безопасности был вызван только узкий круг высших офицеров из Генеральных штабов Вермахта, сухопутных войск и Главного штаба люфтваффе, начальник Генерального штаба сухопутных войск сделал подробный доклад о планируемых стратегических сосредоточениях сил для летней кампании в соответствии с данными ему устными указаниями».
Варлимонт делает следующее заключение: «Москва на тот момент полностью исключалась из списка целей наступления — вопреки записи в дневнике Геббельса». Это ссылка на отдельную запись, сделанную Геббельсом в своем дневнике 20 марта. В ней Москва фигурирует как цель летнего наступления. Политический наперсник Гитлера, таким образом, был информирован много хуже, чем швейцарский Генеральный штаб и, благодаря Рёсслеру, советское Верховное Главнокомандование.