Всю ночь мотопехотная дивизия «Великая Германия» выдвигалась на боевые позиции по реке Ворскла, к северо-востоку от Томаровки, в хорошо укрепленное и замаскированное расположение немецкой 332-й пехотной дивизии.
— Русские вон на той высоте. Они могут видеть каждое наше чертово движение, а мы даже не имеем представления, что творится за теми холмами. Мы не знаем, что задумал Иван и где его батареи, — заметил Фурман.
— А что это перед нами? Вон там, в этих полях подсолнечника, и на тех лугах, и в тех перелесках? — спросил Габриэль.
— Ничего, как думают в Триста тридцать второй, — ответил Фурман. «Ничего, кроме хорошо спланированных больших минных полей. За ними советские сторожевые заставы, но обычно там кто-то есть только ночью».
Фурман, которому нравилось, когда его называли «начальник штаба 3-й роты», продолжил свое объяснение:
— В начале июня Советы отодвинули свои главные позиции на восемь—десять километров назад от линии фронта, за ту гряду холмов, так что мы не можем видеть их оборонительные сооружения и не достаем их даже нашей артиллерией. Все, кто хочет атаковать их, сначала должны перейти эту чертову нейтральную полосу, а, уж само собой, советские пушки хорошо пристреляны на главные точки и могут обеспечить действенное заграждение. На высотах у них наблюдательные пункты, с которых можно направлять огонь против любого нашего движения.
— Так мы в дерьме, господин унтер-офицер, — лаконично заключил Габриэль.
— Точно так, — отозвался Фурман.
Унтер-офицер Фурман и ефрейтор Габриэль верно оценивали ситуацию. Именно эту проблему генерал-полковник Гот снова и снова обсуждал со своим начальником штаба и его первым заместителем в течение нескольких недель подготовки к наступлению: чтобы наступление не провалилось в самом начале, орудия врага нужно постоянно подавлять германской артиллерией, и если не уничтожить полностью, то, по крайней мере, заставить замолчать на время атаки.
В равной степени необходимо было сразу же уничтожить интенсивными бомбардировками основные линии обороны на направлении главного удара.
С исходной позиции 4-й танковой армии невозможно было увидеть ни расположения советской артиллерии, ни русскую систему обороны. Фотографии воздушной разведки представляли сомнительную ценность, потому что на них нельзя было отличить настоящие укрепления отложных. Выход был один — устранить эту проклятую преграду в виде холмов за нейтральной полосой. Гряда делала русских невидимыми, а германская атака могла увенчаться успехом только в том случае, если советские укрепления будут в пределах видимости. Таким образом, наблюдательные пункты и артиллерийские позиции следовало установить на первой линии высот незадолго до главного удара «Цитадели».
Ночь на 4 июля в районе между Донцом и Доном стояла душная и грозовая. В 21.50 советские сигнальные ракеты разорвали небо над нейтральной полосой. Застучали пулеметы. Хорошо подготовленные немецкие бойцы уже были в мертвой зоне. 2-я инженерная рота дивизии «Великая Германия» выслала группу из десяти сапёров. Им нужно было расчистить и пометить проходы в минном поле. Опасная работа. Миноискатели не помогали, потому что в земле было полно железа с предыдущих боев и приборы реагировали беспрестанно. Поэтому врытые смертельные ловушки приходилось искать при помощи проволочного щупа, потом выкапывать руками, вынимать детонатор и откладывать мину в сторону. И так же со следующей.
Дождь и темнота. Любой неверный шаг нес смерть или увечье. Каждое движение —прикосновение к вечности.
Эти саперы служили в войсках, которые редко оказываются в центре внимания: немногословные герои, для которых война означает главным образом пот и слишком часто — кровь.
В ночь с 3 на 4 июля группа из десяти человек перед холмами у Бутова обезвредила 2700 мин. Две тысячи семьсот мин за пять часов в полной темноте. По мине в минуту каждый. И ни один не погиб.
Смертельно усталые, они вернулись в свое расположение и заснули еще до того, как их головы опустились на землю.
Лейтенант Балетшофер тем временем отметил проходы на карте. Нарочный спешно повез ее в батальон.
За холмами между Белгородом и Ракитным рассвет 4 июля встречали русские. Они ждали наступления немцев уже со вчерашнего дня. Все находилось в полной боевой готовности. В опорных пунктах и траншеях стояла пехота. За «Максимами» припали к земле гвардейские пулеметчики. Ручные гранаты положены рядом. Минометы нацелены, пушки и противотанковые орудия готовы открыть огонь. Многозарядные реактивные установки, которые русские называли «Катюши», а немцы — «сталинские органы», ждут приказа. Стволы тяжелых зениток слегка проступают сквозь камуфляж. На аэродромах подготовлены к взлету истребители.