Западный мол занимала батарея 105-мм гаубиц. Ядро обороны бухты и порта составляло зенитное боевое подразделение 164-го резервного зенитного дивизиона с двумя 88-мм орудиями, собственно береговая оборона внизу на берегу находилась в руках частей 10-й румынской дивизии.
И под носом этих сил майор Куников высадился у Станички! При первых лучах восходящего солнца его небольшая флотилия вошла в Цемесскую бухту. Мимо корабельных орудий. Мимо грозных 88-мм пушек, установленных на голом холме в трехстах метрах над входом в бухту. С немецкой стороны не последовало ни единого выстрела.
«Я хорошо видел корабли. Но тревоги не было, и я не мог знать, свои это или нет», — впоследствии говорил трибуналу лейтенант, командовавший зенитным подразделением с двумя 88-мм орудиями.
В итоге, когда заговорила русская артиллерия и лейтенант понял, что происходит, действовать было уже поздно: береговой плацдарм Куникова находился в мертвом пространстве, вне досягаемости немецких орудий.
У второго 88-мм орудия, согласно свидетельству унтер-офицера Эберса, вообще не видели десантных судов, а телефонная связь с батареей прервалась, как только был открыт заградительный огонь. Более того, орудие очень скоро получило несколько серьезных ударов и потеряло боеспособность.
Прикрывающие берег отряды 10-й румынской пехотной дивизии были полностью деморализованы мощным артиллерийским огнем русских, и, как только перед их разрушенными оборонительными сооружениями появился первый советский солдат, румыны побежали, не выпустив ни единой пули.
Через полчаса один из штурмовых отрядов Куникова достиг позиции еще боеспособной 88-мм пушки. Поскольку это была не самоходная пушка и без тягача, немецкий лейтенант приказал взорвать орудие и отступил вместе с расчетом. Впоследствии его отдали под трибунал, но оправдали.
Второе орудие, поврежденное, расчет взорвал, когда все попытки восстановить связь с ротой не дали результата.
При такого рода обороне неудивительно, что первая волна майора Куникова не только не понесла никаких потерь, но и быстро продвинулась вперед, смогла закрепиться и создать плацдарм для остальных сил. Шестьсот русских десантников, пришедших со второй волной нашли, таким образом, хорошо подготовленные позиции.
У немцев, напротив, все шло не так. Командование в Новороссийске реагировало нервно. Тот факт, что береговая оборона находилась в руках румын, серьезно осложнял дело. Слишком поздно, уже утром 4 февраля, против советского плацдарма были брошены наскоро собранные части.
Однако царила полная неразбериха. Никто не знал, что произошло. Владевшие необходимой информацией румынские части отступили в горы. Бойцы Куникова окопались поодиночке или маленькими группами и так бешено отовсюду стреляли, что у непосвященных складывалось впечатление, будто высадилась целая дивизия. Абсолютное незнание ситуации лишило немецкое командование твердости.
Советские источники позволяют нам очень точно представить ход событий в решающие первые несколько часов десантирования у Станички. Лейтенант Романов с первой группой передового отряда уже с первой попытки захватил румынский бункер, находившийся непосредственно на берегу. Румыны бросили там неповрежденными свой пулемет и 37-мм орудие. Романову только оставалось поставить за них своих людей и ждать немецкой контратаки. В итоге, когда взвод 14-й роты 170-го гренадерского полка пошел в атаку, немцев скосили огнем из этого бункера.
Вторая группа Куникова пробилась в Станичку и закрепилась в здании школы, чтобы прикрыть фланг берегового плацдарма против Новороссийска. Саперы и гранатометчики 73-й пехотной дивизии старались вытеснить русских. В конце концов немцам удалось выбить бойцов Куникова из школы и окружить эту ударную группу.
Для русских наступил опасный момент. Если прикрытие фланга плацдарма будет смято, под угрозой окажется вся операция, немцы смогут атаковать фланги берегового плацдарма из Станички и не позволить основной части советских морских пехотинцев достичь необходимой им цели — расположенных за поселком господствующих высот с горой Мысхако, склоны которой, покрытые густым подлеском, предоставят нападающим хорошее укрытие.
В ту минуту решалась битва, которая длилась потом семь месяцев, или 302 400 минут.
Героем той минуты стал советский старшина Корницкий. Он определил исход первого боя. Когда ему стала ясна безнадежность положения его ударной группы, он привязал к поясу пятнадцать ручных гранат, выдернул чеку, вскочил на стену школьного двора и прыгнул в место сосредоточения немецкого пехотного взвода. Живая наземная мина,, он взорвался сам, но при этом взорвал и немцев.