Леонид Брежнев тоже лишь чудом избежал смерти, его рыболовный катер напоролся на мину. Брежнева выбросило за борт. Его, потерявшего сознание, спасли моряки. Когда потом на земле он пришел в себя, то, как говорят, сказал: «Советского человека можно убить, но победить его нельзя!» Так, по крайней мере, свидетельствует официальная «Истории Великой Отечественной войны» на 96-й странице третьего тома.
3. Третья битва за Харьков
Войска СС выходят из города — Приказ Адольфа Гитлера не есть истина в последней инстанции — Сталин делает ошибочный вывод — Приказ Ватутину: «Заставьте действовать свой левый фланг!» — Попов попадает в ловушку — Харьков захватывают в третий раз — Сталин боится катастрофы — Чудо на Марне повторяется на Донце.
Настало время вернуться на тот участок фронта, где в середине февраля 1943 года находились под угрозой серьезные стратегические решения.
Когда на горе Мысхако только разгорались первые тяжелые бои и советское командование еще продолжало надеяться совершить прорыв с «Малой земли», становилось все более очевидным, что советской 47-й армии не удается, как предписывал план Сталина, прорвать оборону немецкой 17-й армии севернее Новороссийска и соединиться с морским десантом. Генерал-полковник Руофф продолжал контролировать ситуацию и постепенно отходил к подготовленной «Голубой линии».
12 февраля Руофф оставил Краснодар. Два дня спустя Манштейн прекратил упорную оборону важнейшего опорного пункта Ростов и отступил дальше на север. Генерал-полковник Малиновский, тем временем назначенный командующим Южным фронтом, и Хрущев, член Военного совета фронта, вошли в город с передовыми соединениями.
Никита Сергеевич Хрущев торжественно доложил в Москву: «Над Ростовом, этой крепостью на тихом Дону, снова гордо развевается победное Красное Знамя».
В Кремле ликовали: в Сталинграде под снегом лежала 6-я армия Гитлера, освобождены Краснодар и Ростов.
Между Ворошиловградом8 и Белгородом, где были дезорганизованы союзники Германии: румыны, итальянцы и венгры, — зияла брешь в триста километров. И в эту брешь Сталин уже с конца января вводил крупные подвижные силы. Они форсировали Донец и теперь двигались к Харькову, центру тяжелой промышленности Украины. Несмотря на все поражения последних недель, для русских, казалось, наступил час вероятного прорыва в тыл немецкого Южного фронта. Если советские армии пересекут Донец значительными силами, если они смело ударят по рваным немецким порядкам и выйдут к Днепру, группа армий фон Манштейна будет отрезана от своих коммуникаций, группа армий фон Клейста на Кубани и в Крыму опять окажется в смертельной опасности. Великий час окончательной и решительной победы — неужели он наконец наступил?
Так посчитали советские командующие группами армий. Так посчитал Сталин. «Пробил наш час», — повторял он своим генералам. Ему в голову пришел план новой грандиозной операции — он предпримет наступление и разобьет Гитлера восточнее Днепра. Смело, почти безрассудно он повел свои армии к тому, что, как он полагал, станет решающей победой на берегах великой русской реки. Его целью было догнать немцев до того, как они выйдут к реке, окружить их и уничтожить.
Для немцев настали дни угнетающей неопределенности. Немецкие армии южного крыла с утра до вечера чувствовали над собой дамоклов меч смертельной опасности.
И в этой ситуации, когда настоятельно требовалось решительно сократить линию фронта, чтобы высвободить силы, Гитлер в своей Ставке продолжал упрямо настаивать, что нельзя уступать ни пяди земли. В продолжительных беседах он убеждал своих генералов, что не может продолжать войну, если будет потерян Донецкий бассейн, «Рур Советского Союза».
Однако один человек решил тем не менее противостоять этой стратегии, стратегии, которая уже привела к Сталинграду и которая теперь неизбежно — если все не изменить в последнюю минуту — приведет к супер Сталинграду. Этим человеком был командующий группой армий «Дон» генерал-фельдмаршал фон Манштейн.
Сей методичный стратег сидел в Сталино9, следя за событиями с тревогой, но без тени паники. Он выжидал удобного момента и 6 февраля вылетел в «Вольфшанце». Разговор продолжался четыре часа, в итоге Гитлер принял тезис Фридриха Великого: «Кто будет защищать все, не защитит ничего».