Кук распрямила спину, оглянулась и увидела Хьена. Он стоял неподалеку, на краю делянки.
— А я думала, что ты к своим торопился… — сказала она.
— Пойдем пройдемся, мне нужно тебе кое-что сказать.
Они пошли к реке.
— Это письмо, первой начала Кук, — оно из Хюэ?
— Да, я познакомился там с одним стариком и его дочерью… Он профессор, но сейчас в народно-революционном комитете.
— А дочь?
— Ну, как сказать, просто обычная девушка…
— Ты уже прочитал письмо?
— Нет еще, успею. Слушай, к Чатю жена приехала с ребенком, проведать. Они там, у нас…
Ой, нм, наверно, у вас неудобно?
— Наоборот, только жена Чатя стесняется, что хозяйка все время и поле надрывается, а она, выходит, сидит сложа руки…
— Может, устроить их в моей бывшей комнате?
— А это можно?
— Почему нет? Конечно, это не очень хорошо, потому что там шумно. Вот что, давай лучше устроим их при пашем магазине, там есть пустая комната.
— Кто у них сейчас главный?
— Тьен, знаешь ее?
— Жена Ванга, что ли?
— Ну да, она самая! Я скажу ей, пусть освободят ту комнату от хлама. Там жене Чатя лучше будет. И Тьен рада будет.
Кук помолчала немного, потом осторожно спросила:
— Ты часто получаешь письма из дома, вообще с Севера?
— Нет, так же, как и во время войны…
Мать Хьена умерла рано, отец жил у сестры, тетки Хьена, у которой было много детей. В Ханое Хьен мало времени проводил дома, старался уйти к друзьям. Из дома, когда он был на фронте, писали редко — раз в год, а то и того реже. Обычно это были письма от отца или от старшей дочери тетки. Кук все это знала. Знала и то, что когда-то, едва Хьен появился здесь, в него без памяти влюбилась одна из местных девушек.
— Ты помнишь Кун из Западной деревни? Она была влюблена в тебя… — сказала Кук.
В памяти Хьена всплыло миловидное круглое личико. С тех пор как Кун погибла, прошло уже шесть или семь лет…
— А я вспоминаю тот день, когда Чать привез тебя на похороны Нгиа…
— Так это был Чать?! Я тогда вообще никого и ничего не видела…
— Еще бы, ты так переживала…
— Да, очень… Мне Нгиа рассказывал, что у тебя девушка в Намдине?
— Какая еще девушка?!
— Ну как же, она тебе еще письма писала, не помнить?
Хьен расхохотался. В те времена, когда шли ожесточенные бои за Куангчи, многие девушки-северянки писали на фронт. Ему попало письмо от десятиклассницы из Намдиня. Оно было так складно написано, что он не удержался и прочел его всей роте. Ребята настояли, чтобы он ответил, — такое замечательное письмо никак нельзя было оставить без ответа. И началась переписка, которая продолжалась несколько месяцев, при этом девушка писала каждую неделю.
— Ушли из крепости, и больше я ее писем не получал, — все еще улыбаясь, сказал Хьен.
— И адреса не помнишь?
— Лет, не помню. Давно это было. А ты-то что вдруг вспомнила?
Кук тоже улыбнулась в ответ на его улыбку. Хьен подумал, что он ошибался в ней — ему казалось, она занята только своей работой. А вот опа, оказывается, какая — просто обыкновенная девушка.
Ему вдруг показалось, что она очень похожа на Куи — тот же овал лица, такие же полосы… Конечно, они землячки, да и есть что-то особенное в них, этих девушках из Куангчи…
В тот вечер Хьен вернулся к себе поздно. Чать проводил совещание, жена его ушла навестить тетушку Кхой.
Хьен развернул письмо Тху Лап.
«Здравствуйте, Хьен. Столько раз собиралась вам написать и вот только теперь решилась… По странно, едва взялась за перо, как перед глазами возникло ваше лицо, и мне показалось, что мы с вами снова, как когда-то, у нас в гостиной…
Ох, как плохо вы знаете женщин! Наши юноши гораздо лучше изучили слабый пол и знают, как в каких случаях себя вести. Но что это я, не учить же мне вас! К тому же вы ведь столичный житель, так что многое наверняка вам ведомо и без меня. Прочитала ваше письмо, не сердитесь, но иногда мне хотелось смеяться. Уж больно много в нем наставлений! Хотя кое-что и натолкнуло меня на размышления. Жизнь вы понимаете правильно. Кстати, следуя вашему совету, я стала проще одеваться, и оказалось, это к лучшему — мне к лицу.