Ближайший переулок оказался чуть более мокрым, чем остальное окружающее пространство, но кроме необходимости шлепать по быстротекущему ручью никаких неприятностей не принес. Однако стоило людям покинуть пространство между двумя домами, как они тут же поняли, что шли абсолютно неправильным путем. По какой-то причине воды здесь было намного больше: мутные ручьи объединялись в настоящее озеро, глубина которого доходила до метра. Но пугало вовсе не это. Из подкрашенной розовым жидкости тут и там высовывались свежие кости, а иногда даже и вполне себе целые скелеты, сохранившие на себе достаточно мышц и сухожилий, чтобы не рассыпаться на составные части. Святослав, который вырвался на пару шагов вперед и поскользнулся на груде мусора, упал на четвереньки. Юля сумела удержаться на плечах отца, обвив его шею ногами руками. Однако когда девочка с близкого расстояния узрелавысовывающиеся из воды окровавленные ребра, то не сумела справиться с бунтующим желудком, и кокосовый пирог шустро полез обратно. К счастью, она сумела отвернуться чуть в сторону, и поэтому на спину её «лошадки» попало не так уж и много полупереваренной пищи. Впрочем, Святослав не возмущался. Его тоже тошнило, ведь нос мужчины почти коснулся того, что еще совсем недавно было живым человеком. Сколько точно здесь погибло народа осталось неясным, но было их много. Людей тридцать или сорок. А может и все сто, просто грязная вода скрывала подробности и стремительно уносила прочь легковесный мусор.
-Это не крабы. – Тесак в руке Петра описывал причудливые восьмерки, поскольку дрожала держащая его рука. – Ну, я так думаю. Кости целые. А те громадины их бы не сжевали, так раздавили.
-Валунга патра бывают разные. – Повторил свои слова старик. – Нужно уйти отсюда побыстрее.
-Да, нуж…- Согласился с ним штурман, но договорить не успел. Взметнувшееся из воды плоская лента, отдаленно похожая на змею, но прозрачная будто стекло, обвила собой мужчину, замотав его в своеобразный студенистый кокон. На свободе осталась только рука с тесаком, впрочем почти мгновенно потерявшая оружие. Рукоять кухонного ножа-переростка просто выпала из пальцев моряка, когда чуть более четко очерченная пасть непонятной твари впилась ему в горло ровным концентрическим кругом клыков.
Невероятных размеров пиявка жадными глотками не просто откачивала из человеческого тела кровь, а буквально высасывала оттуда все внутренности. Шея Петра потекла, словно нагретый пластилин внутрь чудовища, быстро очерчивая внутри гибкого плоского тела широкую трубу пищевода. Но самое страшное было в том, что такое создание было тут не одно. Оно явно относилось к категории стайных хищников, поскольку одновременно с нападением на шедшего впереди штурмана оказался атакован и тыл небольшой группки людей. Туда сам собой переместился наиболее слабый из них и та, кто заботилась о едва переставляющем ноги родственнике. Испуганно заорала девушка в тростниковой юбке, когда сразу два виртуозно маскирующихся под окружающую среду тела обвили её ноги и стали карабкаться выше, стремясь не то добраться именно до горла, не то повалить своей массой высокую добычу в родную им жидкую среду и уже там без помех начать её заживо пожирать. Едва вставший на ноги Святослав упал вторично, когда потерявший от ужаса рассудок Дмитрий Гаврюшин бросился бежать обратно к спасительному мелководью переулка. Болезненно вскрикнула Юлия, которая на этот раз слетела с плеч отца и ударилось обо что-то, скрытое под водой. Однако неожиданно в схватку с порождениями ночных кошмаров вступил тот, кого все уже заранее списали со счетов. Едва переставляющий ноги старик.
-Тоа! Элон! Уар! – Короткие и звонкие выкрики срывались с губ островитянина, чьи глаза внезапно начали светиться изнутри недобрым темно-синим сиянием. И это было отнюдь не простое сотрясение воздуха, смешанное с иллюминацией. Обвившие его внучку пиявки пошли четко видимыми пузырями, а потом лопнули, словно забытые внутри кипящей кастрюли сосиски. Однако капли пахнущей гнилой рыбой крови, часть которых долетела и до Святослава, остались холодными. Некая неведомая сила буквально вывернула их наизнанку, не оставив ни малейших шансов на выживание. То же самое случилось и с чудовищами, пока еще не покинувшими воды, где они оставались почти полностью невидимыми. Тут и там из под слоя мутной грязи вставали фонтанчики, брызгающие теряющей свою прозрачность плотью. – Хи! Мид! Котор!
Каждое слово давалось старику все с большим и большим усилием. Из носа и глаз островитянина хлынули вниз капли крови, постепенно увеличившиеся до целых струек. Фигура седого аборигена сгорбилась, будто на плечи ему положили мешок цемента. На последнем своем выкрике он и вовсе схватился за сердце, а потом как-то виновато улыбнулся и осел на руки своей внучке, едва успевшей его подхватить. Девушка, чудом избежавшая смерти, чего-то сбивчиво залопотала, но потом в её тоне вдруг проскользнули беспокойные и вопросительные нотки, сменившиеся откровенной паникой. Она затрясла старика как грушу, буквально швырнула на немного возвышающуюся из лужи бетонную клумбу и принялась резко нажимать обоими ладонями на грудь лежащего тела. Но это не помогло и тогда барменша начала хлестать своего родственника по щекам, истерически плача и чего-то требуя от него на туземном диалекте. Вот только тот продолжал неподвижно лежать и улыбаться, уставившись в хмурые небеса неподвижными глазами. Грудь старика, чье больное сердце просто не выдержало выпавших на его долю испытаний, больше не вздымалась.