- Немного поскулил, конечно, но Лорен пообещала на завтрак вафли с черничным джемом. Ты знал, что наш младший сын продаст нас за еду?
- Не за всякую, - засмеялся Дилан. – Но черничные вафли – запрещённый приём. И Лорен это прекрасно известно.
- Ему четыре, а я впервые слышу об этом. Почему вы никогда не просили меня их приготовить?
- Ну, эм-мм….
- Говори! – потребовала я, услышав неуверенность в его голосе.
- Милая, ты великолепно готовишь, – начал Дилан как можно мягче. Я тут же внутренне напряглась: нехорошее начало. - И даже то, что ты не готовишь сама, а просто разогреваешь приготовленным – великолепно. Но что касается вафель…
- Ты хочешь сказать, я не умею печь вафли? – возмутилась я. И очень, между прочим, обоснованно. Никогда и ни от кого я не слышала жалоб по поводу моих вафель! Что за бред, вообще?!
- Я не сказал, что ты не умеешь их печь. - Почувствовав, что я начинаю заводиться, Дилан чуть ли не мурлыкал. - Я лишь сказал, что ты не делаешь это так же великолепно, как всё остальное.
- Чёрт! Вот за такие вещи я иногда тебя ненавижу!
- Такие сильные эмоции из-за каких-то вафель?
Он ещё насмехается!
- Ну, знаешь ли! Я специально пойду к Лорен и вытрясу из неё тот рецепт. А когда ты вернёшься, всю следующую неделю будешь получать на завтрак эти чёртовы вафли. И только посмей сказать, что они не великолепны!
Моя бурная тирада не произвела на мужа никакого впечатления.
- Во-первых, - начал Дилан спокойно, будто это не я сейчас кричала на него в трубку, - Лорен пережила не одну подобную встряску, но рецепт своих вафель так и не выдала. Мама трясёт её по четыре раза на год. Как и Кэтрин, и Фиби, и все наши знакомые. Лорен стоит намертво. Кажется, она всерьёз уверена, что тайна этого рецепта – залог её спокойной обеспеченной старости.
Я не выдержала и рассмеялась, представив стойкого оловянного солдатика Лорен, прижимающую к своей впалой груди пожелтевшую бумажку с выцветшими чернильными каракулями.
- А во-вторых?
- А во-вторых, всю неделю после моего возвращения я желаю получать на завтрак всего лишь одно блюдо.
- Хм, какое? – спросила я больше для проформы, потому что прекрасно знала, что сейчас услышу.
- Мою любимую, страстную, в меру распущенную жену.
- В меру – это как?
- Это значит без черничного джема.
- Что скажешь насчёт вишнёвого?
- Вы читаете мои мысли, миссис Митчелл.
Вот так и получилось, что наша романтическая неделя в Южном полушарии обернулась моим двухнедельным заточением в доме. Вернее, моим двухнедельным метанием между двумя домами, когда я пыталась одновременно быть хорошей матерью, невесткой и женой.
Последнее получалось плохо.
За эти дни наедине с мужем я провела едва ли больше пятнадцати минут. Днём, когда я навещала мальчиков, Дилан работал. Вечером я ни на минуту не оставляла Эбби одну. И пусть между нами было всего десять минут езды на машине, казалось, что мы с Диланом находимся на разных континентах. Наше общение ограничивалось телефонными звонками, смс-сообщения и разговорами в скайпе.
Когда опасность заражения миновала, и мальчики вернулись домой, Дилан улетел в Токио. Я же через пару дней оправлялась в свою ежегодную поездку по стране в рамках благотворительной программы Митчеллов.
Мой вишнёвый джем потихоньку скисал на верхней полке холодильника.
Глава 2
Сан-Франциско. Двенадцатое февраля. Среда.
Дилан позвонил, как только я забралась в постель.
- Знаешь, я тут посчитал, у нас полтора месяца не было секса.
- Да что ты говоришь? Можно подумать, для меня это новость.
- Ты тоже считала?
- Ну…
- Думаешь, это нормально?
Не разобрав его тона, я постаралась ответить как можно осторожнее:
- Если говорить прямо, то нет, не думаю.
Дилан будто этого и ждал.
- Я хочу назад свою жену! – Заявил он безапелляционно. – Хочу, чтобы ты вернулась, Лив. Я хочу приезжать домой и иметь возможность тебя поцеловать. Потом поцеловать детей, вместе поужинать, уложить их спать, а после заняться с тобой любовью. Пока что я либо ночую чёрте где один, либо дома, но тоже один. Никакой разницы.
По мере того, как Дилан говорил, я всё больше и больше хмурилась, и всё же решила не нагнетать.
- Я тоже тебя люблю, милый. И тоже скучаю. И я так же полтора месяца засыпаю, представляя, что ты рядом. Это помогает.
- Не понял.
- Ты со мной, Дилан. Всегда со мной. В моей душе. В сердце, в мыслях…
Но, ведь, так и есть, как бы пафосно это ни звучало. Он всегда со мной. Все эти пять лет Дилан рядом со мной. Близко. Внутри.
Пять лет мы вместе, а я всё ещё засыпаю и просыпаюсь с мыслью о нём. Когда-то в самом начале наших отношений Дилан говорил, что ему меня всегда мало. И я соглашалась, чувствуя то же самое.