— В самом начале кислорода у нас было, наверное, часа на три. Звучит многообещающе?
— Нет! Потребуется порядка нескольких миллионов лет. Или миллиардов.
— Интересно, но непрактично, — сказал Джерри. — А теперь послушайте меня. Раньше вы ходили и двигались в нужном направлении, используя квадратный корень из минус единицы. Но вы ведь не ожидали, что придется вводить эту коррекцию, не так ли?
— Конечно, нет! Но я сознавал и понимал окружающие условия.
— Понимали! — удовлетворенно повторил Джерри. — В этот-то все и дело. Я тоже некоторое время понимал. И ясно видел, что время — это только измерение, что будущее и прошлое едины и что все явления и времена сосуществуют. Тогда я это прекрасно осознавал. Но мой мозг не обучен запоминать подобные вещи, и теперь я помню это смутно, как сон, причем крайне важные фрагменты ускользают из памяти. Скажите, а вы что-либо позабыли?
— Разумеется, нет! С какой стати?
— Так и должно быть, — задумчиво согласился Джерри, — потому что ваш мозг обучен воспринимать факты в виде математических абстракций, и конкретные факты должны быть для вас совершенно ясны — что и дает нам шанс на спасение!
— К чему вы клоните? — подозрительно осведомился профессор.
— Всего лишь к тому, — ответил Джерри, — что мы снова оказались в трехмерном пространстве и по привычке мыслим в терминах трех измерений. Лично я не способен думать иначе. Но недавно мы находились в мире, обладающем бесконечным числом измерений — и мыслили в многомерных терминах. Мы одновременно видели все пространство и время. Мне это теперь неподвластно, но вы должны быть в состоянии и сейчас мыслить многомерно, если сознательно попытаетесь это сделать. И если вы это сделаете…
— Я не хочу думать об измерениях, — жалобно сказала Леора. — Я хочу домой!
— Гм, — сказал профессор. — После длительной подготовки из вас, Джерри, может выйти что-то большее, чем простой статистик. Дайте мне подумать!
Снова наступила тишина. Далекие, яркие и враждебные звезды освещали три крошечных скафандра, висящие в бесконечности. Чье-то движение заставило всю эту непостижимую вселенную спокойно вращаться вокруг них — хотя на самом деле, конечно, вращались они. Кислородный клапан в шлеме Джерри шипел и щелкал. Вдруг ему показалось, что шум клапана изменился. Давление кислорода падало.
Джерри протянул руку в перчатке.
— Поторопитесь, профессор, — сказал он, — у меня почти закончился кислород.
Затем он почувствовал странный холод. Его протянутая рука нащупала пустоту. Он резко повернул голову и в холодном свете множества звезд увидел, что профессор исчез. Послышался испуганный голос Леоры:
— Джерри — мой кислород! Кислород на исходе…
— Кислорода в скафандрах хватит минут на пять, — твердо сказал Джерри, — и профессор исчез.
Сознание их заполнил громоподобно тихий голос: Разум вернулся, чтобы напоследок поиздеваться над ними.
— Глупцы! Ваш туннель уничтожен. Пока вы будете умирать один за другим, размышляйте о своей самонадеянности!
Голос умолк. И Джерри вдруг взбесился.
— Эта проклятая тварь… — задыхался он, — эта проклятая тварь забрала профессора и убила его. Он собирается убить нас одного за другим, Леора! Я буду крепко тебя держать. Так крепко, что ничто и никогда не сможет тебя у меня отнять. Мы умрем, но умрем вместе!
Голос Леоры донесся до него сквозь плотно сомкнутые шлемы.
— Джерри, я хочу тебе сказать… Я решилась на это… приключение… потому что ты захотел отправиться с профессором. Ты никогда не обращал на меня особого внимания, но если нам суждено умереть… Я рада, что мы умрем — вместе.
Ее руки обвились вокруг его шеи, обнимая неуклюжий скафандр. Вселенная звезд размеренно вращалась вокруг двух карликов, повисших в бесконечности, двух тесно слившихся марионеток, нескладно сработанных из резины, стали и стекла, которые цеплялись друг за друга под играющими разноцветными лучами равнодушных звезд.
— Черт возьми! — горько улыбнулся Джерри. — А я не осмеливался сказать, что люблю тебя, потому что у тебя было так много денег, и ты могла решить, будто я охочусь за богатством! Эти чертовы шлемы… Неужели мне суждено умереть, так и не поцеловав тебя! Вот что самое обидное!
А потом что-то потащило его. Невероятно. Невыносимо. Он крепко держался за Леору, одновременно борясь с этой силой.
— Проклятый Разум, — процедил он сквозь зубы, — пытается нас разлучить…