Наконец-то я была дома.
Настоящее. Глава 25
Soundtrack - When You Say Nothing At All by Ronan Keating
Всего полчаса назад я почувствовала, как остановилось время. Сейчас для меня остановилась жизнь. Вернее, она всё так же бурлила, выплёскивалась, перетекала - но исключительно в границах держащих меня рук. Рук любимого. Я не слышала музыки. Я слышала только стук своего сердца, который дрожью отдавался в кончиках моих окоченевших пальцев. Сердце билось неистово, неравномерно, и мне страшно хотелось взглянуть на Дилана - слышит ли он его, чувствует ли? Но я боялась поднять глаза. Моя. Он сказал: «Моя!». Ничего больше и не надо было. Никто и никогда не смог бы оспорить это утверждение. Я была его. И даже не с той бесценной для меня ночи, а гораздо раньше: там, в плотной жаркой завесе ночного клуба. Уже тогда я знала: он станет для меня чем-то настолько важным, что я забуду обо всём. И обо всех. Так и произошло спустя несколько дней. Так происходит и сейчас. Я - его. Я принадлежу ему каждой клеточкой своего тела, каждым нервом, каждой капелькой крови. Он просто высказал вслух очевидное. И что бы ни произошло потом, куда бы мы ни двигались - вместе или врозь, я всегда буду его. И всегда буду дома в его объятиях. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, на секунду задержав дыхание. На выдохе, когда я, не удержавшись, прильнула к нему, оно прервалось. - Ш-ш-ш, - прошептал Дилан. Его объятия стали крепче, и я не сопротивлялась. Наоборот, я льнула к нему, бесстыдно стремясь заполнить собой его тело, запоминая его рельеф. Это было одновременно и сладко, и тягостно: сладко потому, что нет ничего более правильного для меня, чем быть сейчас здесь, с ним; тягостно - потому что знала, как только Дилан меня отпустит, - я умру. Меня больше не будет. Не будет Оливии Дэвис, как уже давно нет Ливи Вуд. Кто останется, я не знаю. Кем я буду, как буду жить, смогу ли - подумаю об этом после, когда разрешу себе воспоминания о том, что происходит прямо сейчас. Танцевали ли мы или просто стояли, обнявшись, перетекая друг в друга... Я с наслаждением вдыхала такой знакомый, такой родной запах. Это был тот же аромат, что я запомнила, - мускус и амбра, с лёгким, едва заметной ноткой дорогого виски, что Дилан пил за ужином. Он пах собой, что было для меня лучше всякого афродизиака. Даже на каблуках я едва доставала ему до подбородка. Прижавшись головой к широкой груди, я то и дело ощущала на своей макушке лёгкие касания его губ. Как же мне хотелось так же, пусть незаметно, касаться его. Будто услышав моё невысказанное желание, Дилан поднял наши сцепленные руки и положил их себе на грудь. Он вздрогнул, когда мои губы впервые дотронулись до тыльной стороны его ладони. Я покрывала поцелуями его пальцы, и его рука дрожала под ними. Я ощутила, как он осторожно поглаживает мою ладошку большим пальцем, который я с жадностью обхватила. Так Эбби, лёжа в кроватке, обхватывает меня ручкой, когда я тянусь к ней. Эбби. Наша дочь. Именно в этот момент я поняла, что должна рассказать Дилану о ней. Не важно, что будет дальше - он должен знать. Должен знать о маленькой девочке с лучистыми зелёными глазами. Его глазами. Я вскинула голову и посмотрела на Дилана. Он чуть отстранился, чтобы встретиться со мной взглядом. От того, что я увидела в нём, у меня сбилось дыхание. Это была квинтэссенция боли. Последняя стадия обречённости, край, за который он вот-вот переступит, за которым нет жизни. Они были почти мёртвые - любимые зелёные изумруды, и моё сердце едва не разорвалось. Слёзы освобождают от боли, помогают с ней справиться, а когда их нет - она остаётся внутри, словно раковая опухоль, съедающая не тело, но душу. От понимания, что я тому виной, меня с головой накрыла паника. Слова застряли в горле, я не смогла издать ни звука, и лишь отчаянно цеплялась за Дилана, боясь упасть. Он закусил уголок губы. Затем убрал руку с моей талии и положил её мне на щёку. Знакомым жестом Дилан провёл большим пальцем по моей губе. Я снова закрыла глаза от острого наслаждения, которое вызвали во мне его прикосновения. А потом он просто выпустил меня из рук и перестал быть. Чувство невосполнимой потери затопило меня. Всё, что было во мне, - ушло: желания, связные мысли, душа. Лишь пронзительная тишина - вот, что ощущалось внутри. Дилан ушёл. С ним ушло и моё сердце.