Спустя какое-то время я услышала его сдавленный голос: - Как её зовут? - Эбби. - Эбби, - повторил Дилан, пробуя это имя, привыкая к нему. - Эбби... Открыв полные слёз глаза, я смотрела на спокойное личико нашей дочери. Мой маленький ангелочек крепко спал, не догадываясь, какая драма разыгрывается сейчас рядом с ней. Не догадываясь, что только что обрела отца, который до этого ничего о ней не знал. Я чувствовала на себе взгляд Дилана, чувствовала, что он всё ещё стоит рядом. Он не уходил. И больше ничего не говорил. Спустя какое-то время, я повернулась к кроватке и аккуратно положила туда Эбби. Она повернулась на бок, привычно подперев рукой щёчку. Одёрнув пижамную курточку, я погладила дочь по спинке и накрыла одеялом. Несколько минут я смотрела на свою малышку и набиралась храбрости, чтобы обернуться. Когда я, наконец, это сделала, Дилана в комнате не было.
Прежде чем спуститься вниз, я переоделась и зашла к Максу. Он крепко спал, подтянув ноги к груди. Одеяло сползло к изножью кровати. Я снова накрыла его и поцеловала в вихрастую макушку.
Дилана я нашла в гостиной. Он стоял перед шкафом с фотографиями. Одна из них была у него в руках, на ней Макс держал полугодовалую Эбби. Это был один из тех редких снимков, на котором мне удалось заставить сына улыбнуться. Я остановилась на пороге, рассматривая Дилана и страшась заговорить первой. - У неё мои глаза, - сказал он тихо. - И волосы, - прошелестела я. - Такого же бронзового оттенка. - Я заметил. - Дилан, я... Он поставил фотографию на место и повернулся ко мне. - Когда ты собиралась мне рассказать? Я выдержала его тяжелый взгляд. - Сейчас. - Сейчас? - усмехнулся он. - Почему сейчас? Почему не через пять лет? Не через десять? Или когда наша дочь закончит школу? Или когда соберётся выйти замуж? Я заслужила, чтобы он был жесток со мной. Ему было больно, и я не могла себе представить, как и чем можно было помочь облегчить эту боль. Дилан мог обвинять меня, кричать, даже ударить. Я бы сама разорвала себя на части за то, что сделала с ним. Со всеми нами. - Потому что вчера у неё был день рождения. И я больше не могла... - Голос предательски задрожал. Пришлось остановиться, чтобы снова не начать плакать. - Не могла... после... после того, как увидела тебя снова. Правильных слов не находилось. Чтобы я сейчас ни говорила, всё будет не то. Как же невыносимо больно видеть презрение в любимых глазах. Сейчас Дилан не готов выслушивать мои объяснения, ведь даже для меня они казались теперь такими мелкими, такими несущественными, никак не соответствующими тому единственно важному факту, что я два года скрывала от него дочь. - Она родилась в Рождественский сочельник? - Да. - Твой муж знал, что она... что мы... - В который раз за вечер Дилану не удалось закончить фразу. - В день, когда Эбби родилась, Майк погиб. Он выглядел ошеломлённым. - Прости. И до сих пор никто не знает, что она моя? - спросил он после небольшой паузы. - До недавнего времени - никто. - До недавнего времени? - переспросил Дилан. - Да. - В конце концов, лжи уже было предостаточно. Пришло время говорить правду. - До того момента, как я познакомилась с твоей матерью. - Мама знала? - И снова мне удалось его шокировать. - Да. - Как давно? - Где-то около месяца. Видно, что для Дилана это оказалось не менее болезненным - знать, что мать была в курсе и скрывала от него правду. Он поставил фотографию на место и отошёл от шкафа. Сложив руки на груди, Дилан испытующе смотрел на меня. - Кто ещё? - спросил он резко. - Кимберли, кузина Майкла. И возможно Джейсон. - Джейсон? Джейсон Хейл? - Да. Он видел Эбби, когда был здесь в сентябре. Тогда он и узнал про Майкла. - Я разговаривал с ним, прежде чем отправиться сюда. Но он и словом не обмолвился. - Может, я ошиблась, и Джейсон не понял... Дилан не дал мне договорить: - Нет, только не Джейсон. Он наблюдательный и разбирается в людях лучше, чем большинство из нас. Думаю, он просто не хотел лезть не в своё дело, раз скрыл это даже от Фиби. Мда-аа... - Дилан задумчиво запустил пятерню в свои волосы. - Я не знаю. Я правда больше ничего не знаю. Он прошёлся по комнате - от окна к каминной полке и обратно, и так несколько раз - прежде чем тяжело опустился в одно из кресел. Зажав двумя пальцами переносицу, Дилан откинулся на его спинку и вытянул ноги вперёд. Я ловила каждое его движение, каждую эмоцию. Глупо было рассчитывать на то, что меня немедленно простят, заключат в объятия, и мы сразу заживём одной большой дружной семьей - на всю эту романтичную хрень, которыми так грешат сказки. Но его презрение, его сухой, бесстрастный тон пугали. Как будто он уже принял решение и отгородился им от меня. - Дилан, - позвала я. Он не реагировал. - Дилан, пожалуйста! Я не уверена, что ты когда-нибудь меня простишь, я сама себя не прощаю и пойму, если ты не захочешь больше меня знать, но... Он горько усмехнулся и оторвал руку от лица. - Не захочу больше знать? А знал ли я тебя вообще когда-нибудь, Лив? - Он выпрямился и теперь сидел ровно, положив руки на подлокотники. Его обвинительный взгляд прожигал меня насквозь. - Я шёл сюда получить ответы на конкретные вопросы, чтобы хотя бы попытаться - попытаться! - с нажимом Дилан повторил это слово, - как-то наладить свою жизнь. Думал, что каковы бы ни были твои ответы, я приму их и попробую жить дальше. А что я получил? Ты одна. Ты только что призналась, что любишь меня. А ещё у нас есть ребёнок. И что мне делать со всем этим? - Дилан... - Я схватилась за горло. Оно пересохло, мне нечем было дышать. - Я ничего не понимаю. За что ты так со мной? С нами? С ней? - Он быстро поднял глаза вверх, в потолок. - Пожалуйста, Дилан, - прошептала я, глядя на него, и делая снова шаг вперёд. - Пожалуйста... - Пожалуйста, что, Лив? «Я заслужила это, я заслужила это», - повторяла я про себя, когда, не выдержав его взгляд, отвернулась и медленно пошла в сторону окна. Я видела его отражение в свете мерцающей новогодней ёлки. Он сидел в той же позе, опустив голову вниз, и не смотрел на меня. Я ждала, что он вот-вот встанет и уйдёт, но проходили минуты, а Дилан всё так же сидел, уставившись в пол. Многое мне предстоит ему рассказать, но я знала, что для этого сейчас не время. Если вообще когда-нибудь наступит такое время, когда Дилан захочет меня выслушать. Впустит ли он меня в свою жизнь? А если впустит, то сможет ли когда-нибудь поверить и хотя бы попытаться простить. Мысль о том, что этого никогда не произойдёт, острым ножом резанула по сердцу. - Не бросай меня! - вырвалось из меня спонтанно. - Можно подумать, я смогу это сделать, - произнёс он тихо. - Особенно сейчас. В отражении окна я увидела, как Дилан поднялся с кресла. Остановившись в шаге от меня, он смотрел на наше отражение. Я с тревогой следила за ним, всё ещё держась рукой за горло, а другой - обняв себя за талию. - Мне нужно время, чтобы во всём разобрать и сделать всё правильно, - твёрдо произнёс он. - Теперь это касается не только нас с тобой, но и нашей... - Он на секунду остановился, чтобы впервые произнести вслух непривычное для него словосочетание. - Нашей дочери. Как и незнакомого мне мальчика, который спит наверху. Мне нужно время, Лив.