Как и хотела Фиби, к половине четвёртого мы были готовы. Трёх подружек невесты - Ким, Сандру и Кэтрин - облачили в струящиеся платья бледно-изумрудного цвета. Я про себя улыбнулась: эту свадьбу следовало устроить хотя бы для того, чтобы мужья открыли рты, увидев в этих юных лесных феях своих жён. Девочки были очень красивы, но Сандра особенно. Она как будто светилась изнутри. В порыве чувств я крепко обняла подругу. - Спасибо, что ты сегодня со мной, милая. - Ну что ты, Ливи! Разве могло быть иначе? Я очень за тебя счастлива. Мы с Беном оба за вас счастливы. - Ещё чуть-чуть - и я начну извергать фейерверки, - засмеялась я. - Меня просто распирает. И это никак не связано с беременностью. - Я понимаю. - Сандра кивнула и, опустив глаза, неожиданно покраснела. - Эй, ты чего? - Склонившись, я попыталась поймать её взгляд. - Что с тобой, Санди? - Помнишь, как в «Друзьях», когда Моника ругалась, что все хотят похитить её вихрь? - Эм... не поняла. - Ну, в эпизоде, где Моника с Чендлером женятся, и тут же все узнают, что Рейчел беременна, - растолковывала Сандра. - Моника говорит, что это её день, и никто не имел право перетягивать внимание на себя. Никто не должен был украсть её вихрь. - Ну. - Я непонимающе уставилась на подругу. - Ну... - тем же тоном протянула Сандра. - Я тоже не хочу красть твой вихрь. Беременность и близость одного из важнейших событий жизни очень влияют на умственные процессы. Понадобилось несколько минут, чтобы понять, о чём она толкует. Но уж когда я поняла, ни мой выпирающий живот, ни страх помять платье или испортить макияж не смогли меня остановить. С визгом я бросилась Сандре на шею: - Неужели, Санди? Как? Когда? Боже мой! На нас немедленно посыпались вопросы. - Она беременна! - кричала я, снова и снова целуя раскрасневшуюся подругу. - Сандра беременна, вы представляете? Ким рыдала. Мама и Эллен тоже расчувствовались. Фиби и Кэтрин со слезами на глазах ринулись спасать наш макияж. Я же пребывала в состоянии странной эйфории - вдобавок к своему, меня переполняло счастье за своих близких друзей. Как же долго ребята шли к этому! Как отчаянно скрывали боль, когда годами выслушивали сбивчивые объяснения врачей, что ничего нельзя поделать: оба здоровы, но вот что-то не складывается. Малыш, что родится у Сандры и Бена, будет самым счастливым в мире - слишком много людей, помимо родителей, ждут его появления на свет. Теперь всё внимание было направлено ещё на одну будущую мамочку, которая смущённо отвечала на вопросы о сроках, вероятностях и самочувствии. Я с удовольствием уступила ей свой вихрь.
После, когда помощницы Фиби поправили нам макияж и причёски, на первый план вышла моя мама. - Что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое, - пропела она. - Меня назначили ответственной за голубое. На этих словах мама вручила мне маленькую, совершенно невесомую подвязку небесного цвета. - Спасибо, мам. Смеясь, я нацепила подвязку на ногу, и несколько минут меня крутили во все стороны, убеждаясь, что она не оттопыривает платье. Всё ещё покрытая красными пятнами, расчувствовавшаяся Кимберли протянула мне сжатую в кулак руку: - Что-то старое. Когда она разжала пальцы, нам опять понадобилась носовые платки и тональные средства. Обнявшись, мы рыдали над безвкусным медальоном, найденным на ярмарке в Келсо лет двадцать назад. Он лежал в пыли недалеко от павильона с засахаренными яблоками. Технически первой его нашла я. Точнее, именно я толкнула Ким локтем за секунду до того, как мы обе обратили на него внимание. Медальон был круглым, с витиеватым узором, окаймляющим небольшой камешек зелёного цвета. Дешевое ярмарочное украшение - тогда оно казалось несметным сокровищем. Мы немного побегали по ярмарке, приставая к прохожим, но взрослые отмахивались - для них безделушка не представляла никакой ценности. Позже была придумана история про злую ведьму, наложившую заклятие на фотографию принца, которая хранилась в медальоне, и лишь настоящая любовь способна сделать её видимой. И только в полночь. Мы договорились, что будем хранить его по очереди и долго спорили, чья ночь будет первой. Потом мы вставили туда наши фотографии и сделали медальон залогом вечной дружбы. Подкопив денег, мы купили для него дешевую цепочку и в течение нескольких месяцев по утрам надевали друг другу на шею. А потом - одна забыла, другая не вспомнила. Мне казалось, что последней медальон взяла я, и если это так, то признаться в его утере было стыдно: потеря символа вечной дружбы - страшное преступление, равносильное потере самой дружбы. Ким почему-то тоже о нём не вспоминала, и о медальоне скоро забыли. И вот он нашёлся - Где ты его отрыла? - рыдала я сквозь смех. - Майки месяц назад нашёл на чердаке. Я полночи над ним проплакала, представляешь? - Очень даже представляю. - Пусть теперь хранится у тебя, раз я его так бездарно потеряла. - А я думала, что я, и боялась в этом признаться. Спасибо, Кими. Это самое замечательное старое на свете! - Вряд ли у тебя получится надеть его сегодня... - Дай сюда! - Под всеобщий смех я надела украшение на Эбби: - Сохрани это для мамочки, солнышко. Дочь не проявила особого интереса к блестяшке. Всё её внимание занимало платье, в котором Эбби не переставая кружилась. Завитые бронзовые кудряшки, украшенные мелкими белыми цветочками, прыгали, словно пружинки. На Лиззи было точно такое же платье, и вместе они должны были идти впереди, разбрасывая цветочные лепестки из маленьких корзинок. Старшая, разумеется, была настроена серьёзно, а моя малышка, наверняка, опустошит корзинку ещё перед выходом из дома. - Моя очередь. У Кэтрин в руках тоже была бархатная коробочка. В ней оказались серьги в форме тяжелых брильянтовых капелек. При виде их Эллен удивлённо охнула: - А я совершенно о них забыла! Именно мать Дилана помогла мне надеть серьги. Застёжка в них была не в пример современным, требующая определённых навыков. - В них выходили замуж все невесты Митчеллов, начиная с прабабушки Говарда, - объясняла она. - Кэтрин была последней. Между прочим, у меня есть для тебя ещё кое-что. Это от Дилана. При виде содержимого продолговатого атласного футляра у меня вырвался вздох изумления. На чёрной подложке лежал фантастической красоты браслет: брильянтовые нити образовывали широкую сетку с вплетенными в неё яркими изумрудными каплями. Не знаю, сколько времени ушло на подбор камней, но все они переливались знакомым тёплым светом, не однажды виденным мною во сне, - цветом глаз моего любимого и нашей дочери. Браслет казался таким хрупким, что я боялась до него дотронуться. - Я хочу его надеть. Эллен вынула его из коробочки и застегнула на моей руке. - Нереальная красота. Я смотрела на себя в зеркало и не могла не согласиться. Наверно, это был первый раз в жизни, когда мне было не всё равно, как я выгляжу. Пройдёт чуть более часа, и я буду стоять перед алтарём, держа за руку человека, которого люблю всем сердцем, ощущая под этим самым сердцем шевеление нашего ребёнка. Неужели душа человеческая может вместить столько счастья? Как и хотела Фиби, фотографы сделали множество снимков. Мы замечательно провели время, дурачась перед камерами. Что-то не получалось у меня вести себя, как подобает степенной невесте. Думаю, наш свадебный альбом, во всяком случае, его «предвенчальная» часть будет напоминать вечеринку в женском общежитии. - Больше серьёзности, Оливия! - ругалась Фиби, но я ничего не могла с собой поделать: лицо расплывалось в улыбке; мне всё время хотелось смеяться. - Дилан приехал, - прокричал кто-то неожиданно, и я замерла, ощутив, как от волнения задрожали колени.