Мой телефон не умолкал. Кэтрин взяла на себя труд отвечать на звонки. - Звонила Кимберли. Они с Сандрой выезжают, и попросили без них не рожать. - Вряд ли у меня получится их дождаться, - кряхтела я сквозь зубы в очередной схватке, сильнее сжимая руку Дилана. Он постоянно твердил об анестезии, но я запретила всовывать в себя иголки. - Тебе всё равно сделают укол перед тем, как делать кесарево. - Я справлюсь сама. - Лив... - Мы договорились, ты помнишь? Ты должен мне доверять.
Через некоторое время в палату заглянул Саймон и помахал телефоном: - Макс звонит. Говорит, что у тебя всё время занято. - Дай мне его! Войдя в палату, Саймон опасливо огляделся по сторонам. По его лицу было видно, что парень хотел бы оказаться как можно дальше отсюда. Как только телефон оказался в моих руках, Саймона буквально смыло из палаты. «Трус», - услышала я шипение Кэтрин. - Привет, сынок. Ты где? - Мы все в Большом доме с Фиби. Всех до сих пор смешило это определение, которое Макс дал дому родителей Дилана. Тем не менее в семье оно быстро прижилось. - Здорово. Чем занимаетесь? Я старалась говорить как можно непринуждённее, но сын оказался гораздо прозорливей. - Уже скоро, да, мам? - Макс... - Нам ничего не говорят, но я, что, тупой? Вы там все вместе рожаете, что ли? - Пытаемся. - Больно, да? Как тогда? Сердце сжалось, когда я услышала страх в его голосе. Макс не забыл, как это было с Эбби. - Нет, малыш. Это не прогулка под солнышком, конечно, но сейчас всё в порядке. Здесь столько врачей, что впору отбиваться. - А Дилан? - Дилан тоже здесь. Передаёт тебе привет. - Ладно тогда. - Максу стало легче. Я это услышала. - Ты позвонишь ещё? - Обязательно. Я отдала Дилану телефон, а он поднёс к моим губам пластиковый стакан с воткнутой туда соломинкой - Всё хорошо, милая? Попей. Я жадно глотала воду вместе со слезами, уставшая и измотанная. Это продолжалось вот уже четыре часа. Раскрытие было около семи сантиметров, и схватки шли каждые две-три минуты. - Через полчаса начнётся основная работа, - сообщила доктор. - Не уходи, - неожиданно для себя я вцепилась в руки мужа. - Не уйду, что ты! - Он целовал моё вспотевшее лицо, отводя от него прилипшие прядки волос. - Я буду с тобой. - Я же не хотела. - Мало ли что ты не хотела, - Дилан тихонько щёлкнул меня по носу. - Я принимал непосредственное участие в начале процесса - хочу ничего не упустить и в конце. - Только не смотри туда. - Я неопределённо кивнула в район своих ног, размазывая по лицу слёзы. - Ни за что на свете! - воскликнул он. - Даже если бы попросила, не стал бы. Насмотрелся, будучи студентом. - А если всё-таки девочка? - Значит, будет Роберта. - Эбби расстроится. - Да уж. Она всерьёз рассчитывает на гномика. - А бывают гномики-девочки? - Ну как-то же они размножаются. Из меня вырвался смешок. Интересно, стоит ли знать ребёнку, о чём говорили родители за несколько минут до его рождения?
Роберт Митчелл появился на свет двадцать девятого октября в восемь пятнадцать вечера. Роды прошли естественным путём. Наш сын сразу же во все лёгкие заявил о себе миру, вызвав одобрительный гул. Маленький окровавленный комочек положили мне на грудь. Ослабевшей рукой я погладила тёмные слипшиеся волосики. - А вот и ты. Здравствуй, моё солнышко. Ты у нас такой герой! Всё выдержал. Просто умница. Дилан, казалось, не дышал и во все глаза смотрел на сына. Его рука дрожала, когда он, едва касаясь, провёл пальцами по его сморщенному плечику. Когда малыша унесли на обязательные процедуры, муж склонился надо мной и, взяв в ладони моё лицо, принялся покрывать его поцелуями. - Спасибо тебе. Спасибо, родная. Спасибо... Я смеялась сквозь слёзы, стараясь тоже целовать его в ответ, попадая то в ухо, то в шею. - Иди к нему, - толкала я. - Мне надо тут закончить.
Завёрнутого в мягкое фланелевое одеяльце, в смешной голубенькой шапочке на крошечной головке, Роберта вручили отцу. Высокий, красивый, немного растерянный, трогательный в своей растерянности Дилан склонился над маленьким комочком, которого было почти не видно в его больших руках. Он что-то говорил, глядя в сморщенное личико сына. Я постаралась навсегда запечатлеть в памяти этот момент. Позже, отдавая мне малыша, Дилан гордо заявил: - Смотри, какой он у нас красавец. В этот момент красавец, подперев ручкой подбородок, смешно дёргал носиком, будто принюхивался. - Ты видел, какие у него глаза? - Тёмно-синие. Пальчиком я провела по маленькому носику с обязательной младенческой горбинкой, по безбровому лобику, по прижатым к голове, ещё не закрученным прозрачным ушкам, по ниточкам-ручкам. Неожиданно малыш открыл беззубый ротик и издал мяукающий звук. - По-моему, кто-то проголодался. Помогите мне, пожалуйста, - обратилась я к одной из оставшихся в палате медсестёр. Она немного разработала мне грудь, прежде чем пристроить к ней сына. А тот, оказавшись снова у меня на руках, всего лишь один раз слепо ткнулся в неё, а потом маленькие губки ловко обхватили сосок, и через некоторое время почувствовалось характерное давление. - Сразу видно - этот своего не упустит, - засмеялась медсестра. - Мой мальчик, - кивнул Дилан. Я посмотрела на мужа, ловя его взгляд. - Твой. - Наш. Дилан изучал моё лицо, будто только что ему открылось в нём что-то новое, чего он ещё не видел. - Я люблю тебя, моя Лив, - наклонившись, он провёл пальцем по моим губам, а затем оставил на них долгий, нежный поцелуй. - Вряд ли может быть что-то больше, чем это. - Да, - согласилась я. - И вряд ли есть что-то большее, что я могу желать.