Заметную убыль адресатов Шлыков связывал с предстоящим концом света. Он давно следил за публикациями на эту тему. Конец света то близился, то отдалялся — в зависимости от пролегания орбит астероидов, таяния ледников Антарктиды и положения дел на Ближнем Востоке.
Вообще-то Шлыков был уверен — на его век работы хватит. Да разве дело в этом! Он волновался о детях и внуках… Собственного потомства почтальон не имел и переживал за чужое. Особенно мучился за тех, кто уезжал из Родников в Москву. Было совершенно ясно — конец наступит сперва в мегаполисе. А жители малых селений потом еще долго будут ждать центральных газет и без толку тыкать по кнопкам телевизоров, в то время как специалистов по апокалипсическим новостям уже не будет в живых.
Конечно, только слепой в связи с этим мог не увидеть знамения в переезде Рукавишниковых в крохотные Родники, где насчитывалось семьдесят дворов.
Возбужденный Шлыков мигом разнес газеты. Мысли так и роились в его голове. Что? Где? Когда? Каждый из этих вопросов ставил его в тупик. Ну и письмо!
В сумке оставался еще журнал. Это было очень кстати, так как журнал выписывал сосед Рукавишниковых — военный пенсионер Пал Палыч Мишин. В отличие от подавляющего большинства жителей Родников, Мишин и свет повидал, и виды видывал.
Усы почтальона воинственно топорщились, когда он, по обыкновению три раза, нажимал на кнопку звонка. Но звонок у Мишина не работал. Как всегда, впрочем.
Привлекать к себе внимание хозяина криками было бессмысленно — в доме на полную громкость работал телевизор.
Поднявшись на цыпочки и хорошенько осмотревшись, Шлыков осторожно открыл калитку. Ему хотелось знать, во-первых, в каком положении относительно своей цепи находится кусачий барбос Мишина, а во-вторых, в каком настроении пребывает сам Пал Палыч — лучший знаток истории Родников.
Барбоса не было видно. Он крепко спал в будке после ночного бдения, и все же Шлыков из предосторожности сделал большую дугу по двору, проложив заметную дорожку в густом крапивнике в направлении распахнутого окна, и постучал по карнизу.
— Палыч, ты дома, что ль?..
Телевизор замолк. В глубине комнаты скрипнули пружины старого дивана, и перед Шлыковым предстал бледный хозяин в солдатской нижней рубахе.
— Иду мимо и ушам не верю!.. Мультики смотришь! — с деланным изумлением сказал ему Шлыков. — Как дите, ей-богу! Ты, Мишин, заслуженный человек, бывший майор, танкист.
— Гм, ты, Василий Иванович, не думай лишнего, а то дым пойдет из ушей…
Шлыкову хотелось расспросить майора кое о чем, и он не показал виду, что обиделся, услышав свое прозвище. Ивана Васильевича называли Василием Ивановичем по двум причинам: у него были востренький нос и шикарные усы, как у Чапаева, ну и из-за того, что он дважды тонул на Оке. Правда, в отличие от легендарного комдива в известном фильме, Шлыков не утонул. Кроме того, он боялся лошадей и… да много было отличий, поэтому Шлыков, конечно, нервничал из-за Чапая.
Судя по известной безуминке во взоре и красному носу, Мишин находился в том особом расположении духа, когда в нем работал один только дух, а все прочие процессы, включая пищеварительный, замирали. Хорошо зная, что в таком состоянии Мишина надо только направить в нужное русло, Шлыков взял быка за рога:
— У нас тут письмо из Франции. Марка на нем. С молодым человеком. Написано: «Ланселот». Что значит Ланселот?
— Ланселот значит имя, Василий Иванович.
— Ты мне, Пал Палыч, серьезно скажи, а то журнал твой попорчу. Что, не веришь? Скажу, под грозу попал, и мне за это ничего не будет.
— Вредный ты, а я добрый. И Ланселот был рыцарь добрый. За это и сподобился первым увидеть Грааль.
— Ну?!
— Вот те и «ну»! Давай сюда мою почту…
— Нет, Пал Палыч, кажется, дождь собирается… Что за чудо — Грааль этот?
— А это, Василий Иванович, сосуд. Из него сам Христос вино пил и апостолам подносил, а тебя небось батюшка из такого с ложки кормит, если причаститься придешь. Ходишь причащаться-то?
— Мне, Пал Палыч, некогда. У меня работы много. Людям окна в мир прорубаю.
— Если бы ты, Чапай, прорубил хоть форточку, да что там — хоть щелку самую малую, ты бы тоже Грааль увидеть сподобился. Так что не гунди. Давай прямо говори: чего спросить хотел?
Шлыков задумчиво пожевал губами воздух, словно это требовалось для усвоения полученных сведений. Положив на подоконник «National Geographic», он закинул следующую удочку:
— Не знаешь, чего это соседи твои, Рукавишниковы, приехали к нам в Родники? Ты вроде с Носиками ладил, которые им дом продали, говорили тебе, наверное…