Нэт зарычала, а я усмехнулась. Это казалось абсолютно естественным.
— Ах ты сучка! — ее глаза пылали, и я мельком увидела, что Спиннинг наблюдал за нами из одной из кабинок. Эван толкнул его, и он толкнул его в ответ, все еще смотря на спину Нэт.
Или, точнее, немного ниже, чем спина.
— Ты сейчас проиграешь, — она продолжила. — Кто-то смотрит на меня?
Я бы сказала, что он пытался раздеть ее взглядом, но это же я.
— Да. Или, по крайней мере, смотрит на отдельную часть тебя.
Шайба снова выпрыгнула, она с трудом отбила ее, наклоняясь немного дальше, чем требовалось. Она была без жакета, шелковая майка на тонких лямках цвета индиго открывала кремовую кожу, наплечная кобура выглядела как украшение. Рельефные мышцы двигались под кожей рук.
— Замечательно! Он пялится, но он не заговорит!
— Неужели все парни-оборотни такие? — я отбила шайбу, толчок прошелся по всей руке. Она наклонилась в сторону, ее рука тряхнулась, и звук шайбы, встречающей молоток, был похож на выстрел из винтовки.
Она так закатила глаза, что могла бы получить за это награду.
— Оборотни в сторону, светоча, парни тупые. Всегда были, всегда будут, и во веки веков, аминь.
— Как ты делаешь так, что он интересуется тобой? Или так, что он становится ближе? — сказала я так, будто меня не интересовал ответ. Сердце трещало в груди, я засунула это чувство подальше, и около полминуты мы полностью были сконцентрированы на игре. Она наконец ударила шайбой по моей обороне и выпрямилась, усмехаясь, когда я застонала.
— Просто! Он либо делает шаг вперед, либо не хочет играть, — она пожала плечами. — Сколько времени?
Я крутанулась, чтобы проверить часы, которые находились над столом.
— У нас есть немного... — но мамин медальон стал холодным на груди, и я подняла голову. Дар затрепетал, не царапая, но покалывая. Тем не менее... — Упс. Пришла беда.
Она с грохотом уронила молоток и схватила пальто.
— Задняя дверь. Туда!
Спиннинг уже стоял на ногах. Остальные оборотни разбросались, и я надеялась, что они заплатили за пиво. Мы с Нэт пробежали в одно мгновение через дымящуюся кухню, окунулись в бродящий, сырный пузырящийся, томатный запах орегано, прежде чем она выставила меня за дверь, которая вела в переулок. Ржавеющие банки Фолджерс[11], полные кошачьих экскрементов и сигаретных окурков, придерживали дверь, и Нэт шла по пожарной лестнице, останавливаясь только чтобы переставить ноги и подтянуться, предлагая мне руку. Я подпрыгнула и схватила ее, она подняла меня, и мы вовремя оказались на крыше, чтобы увидеть парня в тонком черном свитере с V-образным вырезом и джинсах, прогуливающегося по тротуару перед пиццерией.
Кристоф. Его волосы сияли золотом, и если мы видели его, вероятно, это было потому, что он хотел этого. Позволяя нам знать, что он знает и что следит за мной.
Нэт мягко выдохнула.
Мое сердце подскочило к горлу и сделало все возможное, чтобы задушить меня. Нэт скользнула в жакет и потащила меня за руку; я без возражений последовала за ней. Солнце постепенно садилось, и нам следовало вернуться в Школу, прежде чем наступили бы сумерки.
Даже при том что я была рада выйти наружу, я также не могла дождаться возвращения к единственной безопасности, которая у меня была.
Не странно ли это?
Глава 7
Когда дни становятся длиннее, Школа просыпается немного раньше наступления сумерек. И тогда слышится звук, который не может уловить человеческое ухо. Это звук внимания, осведомленности — и возможного насилия.
Хотя я не сильно беспокоилась по этому поводу. Прямо сейчас я была рада, что съела пиццу и теперь беспокоилась о том, чтобы оставаться на один шаг впереди Кристофа. Палки в форме малайки скользили в воздухе, почти касаясь моей толстовки, и я отпрыгнула, как кошка, нашедшая на дороге змею, ударяя его по колену. Удар не дошел до цели, но заставил его отступиться назад на полшага. Я бросилась прочь, откатилась и пришла к тому, что он выбил из моих рук палки. Я кружилась, чтобы набрать большую скорость, разрезая пустой воздух, потому что он крутанулся в сторону. Это было нормальным. Теперь у меня было достаточно пространства, чтобы вдохнуть, отстраняясь осторожно назад. Каждый раз я перемещала вес, чтобы иметь правильную опору.
Аркус гордился бы мной. «Не теряй равновесия, девочка!» — всегда кричал учитель-оборотень. Перед тем, как появился Кристоф, он был единственным учителем, который начал обучать меня тому, как я могла использовать то немногое, что было со мной, против противника из Истинного мира.
Теперь я не видела Аркуса неделями. Начиная с Судебного процесса Кристофа. Иногда мне было интересно, чем он занимался. Еще один вопрос, который я не решалась задать.
Спортивный зал был пустым, сборочно-разборочные деревянные трибуны стояли возле стен, а весь пол был застелен матами. Лучи сумеречного цвета заглядывали в высокие окна, покрытые проволочной сеткой, пыль танцевала в золотистых лучах. Я была рада, что одела джинсы, потому что я бы содрала кожу, когда делала скользящий-на-коленях трюк, чтобы уйти от него.
Он не упоминал о том, что я выходила в течение дня. Но порвал меня в течение первых двух положений малайек, а теперь надирал мне задницу по всему спортзалу. У меня появилась мысль, что все три вещи были связаны между собой.
Кристоф зарычал, когда использовал первое положение, держа палки решительно, но несильно. Его верхняя губа приподнялась, и тонкая струйка крови текла в том месте, где я ударила его в лицо, стекая из аристократического носа. Возможно, это удачный удар, но в последнее время я все чаще становилась удачливой. Если бы я могла достаточно долго оставаться на шаг впереди него, то синяки и отеки могли бы дать мне небольшое преимущество.
О, и надрать ему задницу перед тем, как он исцелился бы. Это тоже.
Я не зарычала в ответ, но усмехнулась, обнажив зубы, в этой усмешке не было никакого веселья. Мамин медальон был теплым пятном под майкой. Жажда крови дразнила меня, но не достигла того уровня, чтобы захватить контроль надо мной. Я была слишком занята. Если бы я достаточно быстро двигалась, то смогла бы удержать гнев.
— Больно, да?
— Не достаточно! — рявкнул он. — Еще! — он бросился вперед с быстрой скоростью, его палки вспыхнули. Послышался звук, похожий на тот, когда вы готовите попкорн, но с большим потрескиванием, дерево застонало и затрещало, когда столкнулось с другим деревом. Малайки были острыми, а деревяшки — нет. Это была не резня, а просто игра ударов — но я могла взять лом, или палку, или что-нибудь еще и отбиваться от чего-нибудь. Плюс, большинство движений были теми же: напрячь мышцы и уметь пользоваться малайками.
«Тебе придется думать о кругах, — всегда говорил он мне. — Эти круги, похожие на пропеллеры, — твоя защита. Ты двигаешься внутри этого круга. Тогда ты будешь готова к движению в любом направлении».
Я погнала его обратно через маты, и впервые у меня появилась идея, что он не сдерживался и не был осторожен. Теплое масло покрыло кожу, зубы дрожали, и я почувствовала изящные точки своих клыков, касающихся нижней губы.
У светочей не вырастают большие клыки, о, нет. Мы получаем небольшие, аккуратные клыки. Они выглядят достаточно бесполезно, но они чертовски острые. Хотя надо подступить достаточно близко, чтобы во что-то их погрузить.
Иногда я интересовалась этим.
Хотя прямо сейчас мне не было это интересно. Мир, покрытый прозрачным, вязким веществом, замедлялся, и я летела. Это не было похоже на пробежки с оборотнями — ничего подобного — но держало меня подальше от мыслей.
Когда я дралась с Кристофом, мне не приходилось думать. Мне просто приходилось двигаться и делать все возможное. Он знал, что я выкладывалась по полной, и никогда не обвинял меня в том, что я занималась недостаточно усердно.
Даже когда выражал свое, так сказать, недовольство.
ХРУСЬ! Одна его палка отлетела; он завел руку назад, как будто я обожгла его, и по тому, как он переместил вес, я увидела в нем намерение сделать что-то. Я бросилась вперед, палки размылись; он отразил мою атаку и был вынужден отступить назад. Если бы я смогла держать его подальше от палки, у меня было бы больше шансов.
11
Фолджерс — товарный знак кофе, выпускаемого в различных вариантах, производится фирмой «Фолджерс коффи» филиалом компании «Проктер энд Гэмбл».