— Да? — несмотря на резкость, голос Валы был удивительно мягким. — Когда это?
— Ты встречалась с его отцом, — объяснила Такари. — Видела, что стало с Аобриком, когда Моргвейс вернулась в лес.
— Мы тут гоним события, но я не лесная эльфийка, — сказала Вала. — Если бы я поклялась своей жизнью, то чтила бы это, как чтили свои клятвы мои отец и мать.
— И как долго?
Вала подняла голову.
— Мои родители делят меха сорок лет и три года.
— Благословение на обе их головы, но сорок лет и три года для эльфа не одно и то же, — Такари положила руку на руку Валы. — Сорок лет спустя Галаэрон всё ещё будет молод. С четырьмя столетиями за спиной.
Когда Вала не ответила, заговорил Галаэрон.
— Не стоит настраивать её против меня, Такари, — он подождал, пока пара развернётся, а затем показал на скульптуру Ариса. — Это всего лишь искусство — да и какое тебе дело? Я твой командир, а не твоя пара.
Вспышка в глазах Такари выражала скорее печаль, чем злость.
— Да и не такая я забавная, как остальные, — она развернулась и скользнула за тёмные стволы. — Прости, что забыла своё место.
Вала сердито посмотрела на Галаэрона.
— Я тебя просто поцеловала, — прорычала она, поспешив за Такари. — Я проделала то же самое с половиной мужчин моего клана!
Это вызвало у Мелегонта кривую усмешку, однако маг не стал делать замечаний. Он развернулся к Джингелшоду, который стоял, изучая скульптуру загадочным мёртвым взглядом.
— Кажется, мы готовы идти, — сказал Мелегонт.
— Вы готовы, — сказал рыцарь. — Но для меня продолжает стоять вопрос об оплате.
Галаэрон бросил вслед уходящим женщинам тревожный взгляд.
— Если мост — пример твоей работы, не дорогого ты стоишь, — заметил он.
— Ты узнал то, что должен был узнать, — ответил Джингелшод. — Если запомнишь произошедшее там, сможешь выжить, чтобы потребовать то, что хочешь получить.
— Мне не нравятся твои игры, — сказал Галаэрон. — Если у нас есть что-то для тебя, ты должен сказать нам, что…
Мелегонт встал рядом с эльфом.
— Мы уже согласились на твою цену, сир рыцарь. Если хочешь сказать нам, что же это будет, мы слушаем.
— Я не прошу многого, — ответил Джингелшод. — Лишь дайте мне слово, что сделаете то, что и так должны.
— Да? — спросил Мелегонт.
— Уничтожьте Вульгрета, моего господина, как я некогда пытался.
— Пытался? — задал вопрос Галаэрон, встревоженный более чем прежде. — Если ты предал своего господина, где гарантии, что ты не предашь и нас?
— Мне плевать, веришь ты или нет, эльф, — бросил Джингелшод. — Но скажу тебе одно. Я ни капли не виноват во зле, поселившемся здесь, однако обречён скитаться по Жуткому Лесу, пока не закончу то, что должно.
— Какое отношение ты имеешь к преступлениям Вульгрета? — спросил Мелегонт. — Я не чувствую в тебе великого зла.
— Я наслаждался щедротами его тени, — признался Джингелшод. — И потому стоял рядом. После того, как Вульгрет вызвал в Аскалхорн демонов, я шестьдесят лет был свидетелем их бесчинств. И не делал ровным счетом ничего. Когда, в конце концов, демоны отвернулись от него, я последовал за Вульгретом в пустыню и уселся в его тени, чтобы пировать украденным хлебом и пить вино убитых путников. И когда он пришел сюда, в Карс, я ждал его, ушедшего за чёрной силой, за чёрным склепом.
Джингелшод опустил голову.
— И всё же ты нашёл в себе силы убить его, — подсказал Мелегонт.
— Это было простое отчаяние, и только, — ответил Джингелшод. — Сила была ужасна и изуродована, она искажала всё, чего касалась. В начале умер лес, обратившись в чёрный камень. Потом руины стали городом мёртвых. Когда я умолял Вульгрета отослать прочь монстров и построить город, пригодный для жизни, он ударил меня, сказав, что никогда не сможет обрушить свою месть на демонов с живой армией. Видя, что моей мечте не осуществиться, я почувствовал себя обманутым и поклялся, что больше он не погубит ни одного города. В ту ночь я убил его во сне.
— Что оказалось не очень мудро, — предположил Мелегонт.
Джингелшод кивнул.
— Он поймал меня, и я бежал из города, гонимый какой-то ужасно могучей мёртвой тварью. Он преследовал меня по всему лесу, используя магию, чтобы дюйм за дюймом сдирать с меня кожу, покуда я не загнал себя до смерти. И я восстал тем, кем являюсь теперь. Обречённый бродить по Лесу, пока не исполню данный обет, — он повернулся к Галаэрону. — Потому я не предам вас.
— А если мы подведем тебя, как Вульгрет? — спросил Нихмеду. — Ты тоже встанешь против нас?
Прежде, чем рыцарь смог ответить, заговорил Мелегонт: