Когда его воины были готовы, Галаэрон с помощью заклятия сделал себя и четверых товарищей невидимыми. Зная, что остальной отряд следует за ним, Нихмеду шагнул за угол. Зачарованные сапоги гасили все звуки, пока он крался вдоль противоположной от скрючившихся людей стены.
К сожалению, даже магия и эльфийская обувь не могли спасти от вздымавшейся на каждом шагу пыли. Стоявший в двух футах от глаз-тирана человек указал на облако у ног Галаэрона и что-то произнёс на своём грубом языке. Когда воин стал вставать, в тоннеле раздался звук спускаемой тетивы. Из ниоткуда вылетели четыре белых стрелы и вонзились в незащищённые бедра людей, войдя в плоть всего лишь на толщину мизинца. Захваченные врасплох грабители могил вскочили, врезавшись в нависший свод, и в тот же миг их веки сомкнулись, а сами они свалились лицом в пыль.
Такари с тремя эльфами, снова ставшими видимыми из-за своих выстрелов, бросилась вперёд, сменив луки на мечи, задержавшись только чтобы повернуть головы спящим воинам — иначе те могли задохнуться от толстого слоя пыли. За ними в тоннеле появились ещё полдюжины эльфов-лучников, трое из которых опустились на колено, а ещё трое остались стоять, сгорбившись позади товарищей.
— Эльфы! — прошипела женщина, до сих пор единственная представительница женского пола, замеченная Галаэроном в банде.
По обе стороны её широких плеч из темноты возникли три нацеленные стрелы. Женщина бросила взгляд на Такари поверх глаз-тирана.
— Надеюсь, мои люди живы.
— Они всего лишь спят, как и караульные, оставленные вами снаружи, — сказал Галаэрон.
Пытаясь не позволить очевидному спокойствию женщины вызвать у него чувство тревоги, он развеял заклятие невидимости и знаком приказал Такари и трём эльфам возле неё ждать у противоположной стены. Потом Нихмеду указал на спящих людей:
— Теперь они наши пленники, как, впрочем, и вы, так что сложите оружие и соизвольте объяснить…
— Нет.
То, что она его перебила, удивило Галаэрона.
— Что?
— Я сказала, нет, — женщина развернула к нему глаз-тиран. — Мы не станем сдаваться, и мы не обязаны ничего вам объяснять.
— Вы вломились в гробницу, — сказал эльф. — В этих краях такой поступок обязывает вас объяснять многое. Сдавайтесь, или умрёшь первой.
Женщина просто посмотрела мимо лучников Галаэрона и позвала:
— Стерад?
— Здесь.
В тоннеле позади эльфийского отряда раздались три глухих удара. Галаэрон оглянулся и с облегчением увидел, что его лучники на месте. Несколько противоположные эмоции вызывало то, что за ними стояли два крепких воина, нависающих над бессознательными телами стражников, которым Галаэрон велел прикрывать тыл.
— Ваши из арьергарда проснутся с парой шишек, — сказала женщина. — Но от головной боли они будут страдать не больше, чем мои люди от ран на ногах.
Пока она говорила, передний ряд эльфов-лучников развернулся, целясь в новоприбывших. Эльфы во втором ряду не обращали внимания на угрозу за спиной и продолжали целиться в женщину. Даже если та и обратила внимание, её, похоже, это не взволновало. Женщина сказала что-то на своём языке тем двум, что притащили оглушённых стражей из отряда Галаэрона, и мужчины подняли свои чёрные мечи к груди. И хотя этот жест не выглядел угрожающим, эльф заметил, что из такого положения им будет удобно рубануть его лучникам по шеям.
Женщина снова посмотрела на Галаэрона.
— Эльф, ты даже не представляешь, с чем столкнулся, но знай — я не хочу причинять вреда ни тебе, ни твоим сподвижникам. Поэтому уходите, пока я не передумала.
— Не слушайте её, господин, — сказал Луэнгрис, один из лучников в заднем ряду, единственный в отряде золотой эльф. — Пускай перережут мне глотку, с прицела я всё равно не собьюсь.
— Спасибо, Луэнгрис, но до этого не дойдет, — сказал Галаэрон, скрывая собственное раздражение. Луэнгрису было всего сто десять лет, он был самым молодым эльфом в отряде, и пока он всё ещё был достаточно неразумен, чтобы делать подобные заявления, из-за которых противники всегда оставались начеку. Позволив угольку из рукава скользнуть в ладонь, Нихмеду посмотрел на женщину.