Дверца была приоткрыта, и фаэриммы, похоже, сосредоточили своё внимание на стене тоннеля позади неё, где, прижавшись к камню, сидела пара эльфов. Через толпу монстров Галаэрон разглядел позолоченные швы пластинчатого доспеха Киньона Колбатина. Другого эльфа Нихмеду не узнал, но по проблескам золотых нитей и красного шёлка можно было предположить, что это высший маг.
Увидеть что-нибудь ещё было почти невозможно. Эльф и Мелегонт, опершись друг на друга, сидели у самой Стены Шарнов и пытались смотреть через дыру, проделанную бехолдером Шатеваром. Вала со своими людьми осталась в ста шагах позади — они прикрывали тыл на случай появления новых фаэриммов. Но даже на таком расстоянии их мысли непрерывным потоком проносились в сознании Галаэрона. Он попытался сконцентрироваться на трёх фаэриммах, находившихся ближе всего к пленникам.
От твоей жестокости, Таа, никакого прока, одни только трупы, — произнёс монстр, расположившийся ближе всех к Киньону. И хотя казалось, что он обратился к своему собрату на каком-то подобии свиста, Галаэрону пришлось всего лишь сконцентрироваться на его мыслях, что понять слова. От напряжения у эльфа заболела голова, безмолвное послание слишком просто терялось в хаосе эмоций — ревности и презрения. — Пусть теперь их пытает кто-нибудь более умелый.
Возможно, Зэй, — если он уверен в своих талантах, — ответил Таа.
Другие кричали, пока не сорвали глотку, но ничего тебе не сказали, — парировал Зэй. — Для начал нужно сломить их волю, только тогда они откроют нам слова.
Мелегонт дёрнул Галаэрона за руку.
Слова? — мысленно спросил маг.
Скорей всего речь идёт о паролях. — Галаэрон намеренно избегал любого упоминания о мифале.
Мне следовало догадаться, — кивнул Мелегонт. — Значит, мифал существует.
Я ничего не говорил о мифале, — хмурясь, запротестовал Галаэрон.
В ответ волшебник просто пожал плечами.
У слов тоже есть тени.
Я так и понял, — подумал Галаэрон. — Но что им надо от мифала Эверески — если предположить, что он существует.
Мелегонт понимающе улыбнулся.
Чтобы существовать, фаэриммам как воздух нужна среда, наполненная магией. Без неё они умирают от голода.
Так почему же они до сих пор живы? Анорох никак не назовёшь волшебным местом.
Тут магии больше, чем ты думаешь. Что такое, по-твоему, Стена Шарнов?
Пленивший их барьер поддерживает их? — догадался Галаэрон. — Жестоко.
Возможно, но то, что они сделают с Эвереской, ещё ужаснее — если, конечно, её окружает мифал, — сказал Мелегонт. — Фаэриммы по своей природе — вздорные существа и ярко выраженные индивидуалисты, но в руинах Миф Драннора около сорока особей как-то уживаются друг с другом.
Галаэрон кивнул, он уже начал понимать, что имел в виду маг. Древний мифал, некогда охранявший Миф Драннор, не исчез вместе с городом. И хотя с веками его сила уменьшилась, он по-прежнему был достаточно силён, чтобы питать целую колонию фаэриммов. А если ослабевающих чар Миф Драннора хватало на то, чтобы поддерживать около сорока тварей, то при мысли о том, скольких сможет прокормить куда более мощный мифал Эверески, эльфу стало дурно.
Галаэрон покачал головой, осознавая, какое зло выпустил на свободу.
Мелегонт похлопал его по колену.
В этом нет твоей вины. Ты исполнял свой священный долг. Если в случившемся кто и виноват, так это я.
Нихмеду покачал головой.
Я понял, что мы влезли не в своё дело, едва увидел бехолдера Валы, да к тому же она меня предупреждала. Если бы я послушался…
То ты нарушил бы клятву защищать гробницы своих предков, а Галаэрон Нихмеду не мог так поступить, — перебил Мелегонт. — А вот если бы мне не хотелось убраться оттуда поскорее, то я, чтобы отыскать шахты дварфов, не приказал бы Вале вскрыть гробницу, пусть в ней и покоились члены клана Вишаан. По меньшей мере, вина лежит на нас обоих, а вот пользы в перемывании себе косточек нет никакой. Знай, если бы ты оказался трусом и бросил меня на произвол судьбы, то зло, свершённое тобой, было бы куда страшнее нынешнего. Мы вместе всё исправим, но дело не только в безопасности Эверески, всё куда серьёзнее. Даже если мы потерпим неудачу, и Эвереска падёт, то, что сделал ты, будет того стоить.