— Жить будет, — изрёк Арис.
— Но не здравствовать, — донеслось от Джингелшода, обходящего Ариса с другой стороны. — Пока не освободится от этой реки.
Галаэрон вперил взгляд в рыцаря-призрака, едва сдерживая свой тёмный гнев.
— Ты мог хотя бы предупредить нас.
— И что бы вам это дало? — Джингелшод отвёл глаза, продолжая идти вперёд за Мелегонтом и Такари в тени второй башни моста. — Если бы вы не оказались достаточно сильны, чтобы победить слуг, я не думаю, что вам хватило бы сил победить хозяина.
Нихмеду смотрел вслед ржавому рыцарю ещё мгновение, затем подхватил Валу и кинулся за ним. Как только они пересекли тени башни, женщина зашевелилась, её рука обвила шею эльфа, а глаза распахнулись.
— Г-Галаэрон? — казалось, она была почти на грани сознания и еле смогла выговорить его имя. — Ты… пришёл за мной?
— Ты думаешь, я позволил бы тебе утонуть?
— Значит, мы живы?
— На данный момент, да.
Он улыбнулся, и когда они ступили на сухую дорогу, губы Валы неожиданно прижались к его губам, а её тёплый язык начал нежный танец у него во рту. Как бы не был удивлён Галаэрон, он не стал возражать, если бы только не стыдливая вина в глазах Мелегонта — и не боль в глазах Такари.
ГЛАВА 17
30 Найтала, год Бесструнной Арфы (1371 ЛД).
Где-то в нескольких милях поодаль из травы поднялась ввысь стая луговых перепелов — две дюжины крупных пятнышек, разлетевшихся во все стороны. При виде такого обилия жирных птиц рот Аобрика Нихмеду наполнился слюной. Каждый из Благородных Клинков и Высокородных Жезлов, спрятавшихся в паучьи норы на припекаемом солнцем склоне, испытал в тот момент схожие чувства. Почти десятидневку Мечи Эверески существовали на пайке, состоявшем из хрустящих ящериц и запечённых с помощью магии мышей. Эльфы отказывали себе даже в кактусах и волчьем корне, из опасений быть замеченными фаэриммами. Присоединившиеся к Мечам надменные аристократы едва ли ожидали подобных испытаний. Однако пока никто не жаловался. С тех пор, как они перешли от открытых боёв к засадам и внезапным атакам, потери снизились с катастрофических до просто тяжёлых. К тому же, они убили штук двадцать фаэриммов. По подсчетам Аобрика, им потребуется пожертвовать всего десятью жизнями за каждую тварь, чтобы уничтожить всех, оставшихся в Шараэдиме.
В двухстах шагах от перепелов через ручей шмыгнула пара лунных лисиц, ведущая за собой выводок из четырёх щенят. Было там что-то, на восточном конце Сияющей Долины — широкой, усыпанной песком низины, отделявшей Шараэдим от холмов Серого Покрова. Несмотря на любопытство, Аобрик сопротивлялся искушению усилить свое эльфийское зрение магией. И двух часов не прошло с тех пор, как часовые прислали Мечей с новостями о приближающейся группе. Он должен засесть на месте, внимательно следя за равниной невооруженным глазом и терпеливо ожидая следующего намёка на присутствие враждебных существ.
Достаточно скоро он заметил рябь, змейкой бегущую по траве. Она неуклонно скользила к высокому, напоминавшему формой своей чашу, утёсу, известному как Гнездо Рух — естественная цитадель, во времена Войн Короны дававшая приют эльфийским гарнизонам почти тысячу лет. И хотя после падения Аривандаара крепость была заброшена, теперь её местоположение — между Эвереской и холмами Серого Покрова — заставляло задуматься о том, чтобы устроить здесь наблюдательный пункт.
Сердце Аобрика забилось быстрее. Рябь с лёгкостью покрывала расстояние в полмили, слишком длинная и ровная, чтобы обозначать присутствие любого зверя. Она неуклонно двигалась по направлению к естественной крепости, не отвлекаясь ни на поиск добычи, ни на возможных хищников. Есть лишь одно создание, способное столь легко и уверенно путешествовать по открытой местности. Аобрик высунулся из паучьей норы и поднялся на холм, давая сигнал готовиться к битве.
Ридвих Бурмейс, отрядный мастер магии, высунула свою головку, украшенную соболиного цвета косами из следующей норы.
— Тебе не стоит и думать об атаке! — прошипела она. — Десять шипастых — слишком много. Особенно с иллитидами и бехолдерами на подхвате.
— Прикажи своим Жезлам готовиться, — бросил Аобрик, уклоняясь от спора. — Там помощь для Эверески, и я не буду стоять в стороне, пока фаэриммы устраивают засаду.
Ридви изогнула тонкие брови и оглядела равнину.
— Невидимость — это здорово, — несколько секунд она изучала рябь, а потом сказала: — И скорость, как я посмотрю. Но помощь — громкие слова. В колонне не будет и двухсот всадников.