Камни были скользкими, как лёд, и даже такое слабое на мелководье течение грозило сбить его с ног. Он вложил меч в ножны и согнулся в полуприседе, аккуратно сдвигая одну ногу перед другой и вкручивая её в замшелую поверхность. Воин физически ощущал, как через ноги уносится водой тепло его тела. Вокруг него поднялся лёгкий туман, скрывая за бледной дымкой дальний берег, от холода усилилось головокружение.
Когда Галаэрон пересёк середину моста, река изменила направление и потекла навстречу с другой стороны. Эффект вызывал настолько сильную дезориентацию, что заставил его чувствовать, будто он каким-то невероятным образом развернулся и в данный момент движется не к той башне. Он закрыл глаза и не открывал их, пока не привык к новому направлению течения.
Нихмеду преодолел почти весь путь, когда звук ровного журчания изменил тональность, и вода начала хаотично плескаться о ноги. Краешком глаза он уловил возле моста какое-то неясное движение, а затем разглядел плавающее на поверхности раздутое тело утонувшего человека. Оно то и дело покачивалось вверх-вниз на одном месте, там, где течение прибило его к мосту.
Одетый в сапоги до колен и чёрную кожаную броню, мужчина был большой и бородатый, с кривым носом и кожей такого же голубого цвета, как и его распахнутые глаза. На нём не было заметно ни каких-либо ран, ни сломанных костей, хотя отсутствие шлема и ремня с оружием наталкивало на мысль, что у него было время, чтобы потерять всё это перед тем, как утонуть. Галаэрон содрогнулся, задаваясь вопросом: не стал ли бедолага жертвой крадущей жизнь реки и попросту свалился в воду. Глаза человека обратились в сторону воина, затем из воды поднялась синяя рука, протягиваясь, словно в мольбе о помощи.
Нихмеду вскрикнул и отскочил назад, поскользнувшись и приземлившись на пятую точку. Течение сразу же попыталось снести его в стремнину на противоположной стороне замшелого моста. Перекатившись на живот, Галаэрон раскинул руки, цепляясь за камни на верхней по течению стороне. Вокруг него закружил поток воды, разворачивая так, что его ноги повисли над кромкой моста вниз по течению. Река перекатывалась поверх его головы и заливала глотку, промораживая до костей и угрожая заполнить лёгкие. Он стиснул челюсти и почувствовал, как вода булькает в носу, подобно ожившему неистовому убийце, полному решимости забрать его жизнь. Тело эльфа уже начало уставать и деревенеть, отовсюду, где только его касалась река, из него утекала жизнь. Он резко выдохнул воздух из лёгких, освобождая от воды рот и нос, затем в попытке подняться подтянул вверх негнущиеся ноги - и почувствовал, как на его запястье сомкнулась рука утопленника.
Дико закричав, Галаэрон замотал головой, стряхивая воду, и обнаружил, что смотрит в мёртвые глаза человека. Несчастный растянул губы в жутком оскале, выставляя напоказ полный рот сломанных клыков и шевелящийся чёрный язык. В сознании эльфа сразу же промелькнуло с десяток заклинаний. Являясь воином стражи гробниц, он был хорошо осведомлён о слабых сторонах нежити - почти так же хорошо, как был осведомлён об ужасах, ожидающих тех, кто попадал к ним в лапы. Он выбросил руку в лицо существу, открылся Плетению - и ощутил, как взамен его пронзила леденящая боль теневой магии. Нихмеду остановил заклинание и, держась за мост только свободной рукой, начал проворачивать запястье вокруг большого пальца утопленника.
Живой человек выпустил бы запястье Галаэрона и отдёрнул руку от боли. Упырь же продолжал цепляться, пытаясь использовать против рычага силу. Если бы воин не был настолько слаб, его тактика наверняка бы оказалась успешной. Первое время он старался, но силы просто оставили Нихмеду, и его рука остановила движение на полпути, повиснув вверх ладонью между ним и его синелицым противником.
Галаэрон пихнул руку вперёд, ткнув пальцем в глаз существа. Даже мертвец должен был вздрогнуть, и эльф закончил движение, заведя свою руку за руку упыря. Большой палец создания хрустнул с громким треском, сложившись назад и обнажая зазубренные обломки угольно-чёрной кости.
Галаэрон стремительно протянул руку к шее упыря и схватил его за затылок. Он с силой впечатал голову утопленника в мост сбоку, одновременно подтягиваясь назад на тропу и подбирая под себя ноги.
Упырь яростно набросился на Нихмеду, обеими руками хватая его за лодыжки и пытаясь выдернуть из-под него ноги. Эльф сгруппировался и, дотянувшись через всё тело до меча, резко пнул мертвеца. Одна пятка врезалась голову упыря, другая попала по замшелому мосту и проскользнула, отчего Галаэрон упал на колено прямо перед чудовищем. Одним движением он выхватил меч из ножен и полоснул упыря по лицу: сияющая эльфийская сталь рассекла голову нежити над самым подбородком.
Нихмеду изящно завершил удар, поворачивая голову вслед за кончиком лезвия, и увидел, как прямо перед ним из воды вскочила вторая тварь. Это существо было поменьше, чем первое, с округлыми женскими очертаниями фигуры, длинными чёрными когтями и жёлтыми глазами умертвия. Двигалось оно тоже значительно быстрее, топнув одной ногой Галаэрону по руке с мечом, и сильным ударом другой ноги накрепко припечатав его руку к мосту.
Рассчитывая поймать ногу нежити в захват, воин принял удар на предплечье – но, увы, он слишком устал и ослаб. Толчок опрокинул его на спину, а поток воды снова развернул его ноги вниз по течению. Теперь его удерживала только прижатая к мосту рука с мечом.
Умертвие склонилось над ним и руками вцепилось в его горло. Ледяные когти чудовища пронзили плоть во стольких местах, что эльф совсем не удивился, увидев, как перед его глазами хлещет тёплая кровь. Обнажив два длинных ряда острых зубов, нежить потянула его к себе, сворачивая голову набок для укуса.
Галаэрон попытался вырваться и откатиться. Он был слишком слаб даже для того, чтобы протиснуть свободную руку под захват умертвия. Нихмеду хотел вскинуть ноги, чтобы схватить в замок голову твари, но они онемели и стали тяжёлыми, как слитки золота. С каждой секундой его жизнь утекала вовне, высасываемая крадущим душу прикосновением нежити и отнимаемая иссушающими силу водами тёмной реки.
Эльф ощутил, как зубы умервия прижались его шее. Из последних сил, что у него ещё оставались, воин развернулся к существу, выбросил свободную руку ему в лицо и призвал заклинание света. Тело Галаэрона накрыло волной ледяной мощи, как только оно наполнилось морозящей магией, но в тот момент у него были более насущные заботы, чем его тень. Он выкрикнул мистическую формулу, и из его ладони выстрелил сияющий луч серебряного света.
Дико взвизгнув, умертвие отпрыгнуло в сторону, оставив Нихмеду скользить через мост. Эльф перекатился вслед за существом, зарыв в холодный мох онемевшие пальцы свободной руки, а другой ударил мечом поперёк ног твари сзади. Она ещё умудрилась проковылять два шага вперёд, прежде чем рухнула в воду с парой отрубленных пяток. Галаэрон подтянул ноги, встал на колени и обрушил меч на спину умертвия. Удар был точен и, приложи эльф больше усилий, разрубил бы нежить пополам. На деле же, его клинок вонзился достаточно глубоко лишь для того, чтобы покалечить тварь.
Умертвие собралось с силами и попыталось подкатиться ближе к своему противнику, но преуспело только в том, что скрутило туловище вдоль разреза. Пока оно с недоумением разглядывало рану, Галаэрон вскинул руку и выпалил единственный мистический слог. На этот раз он едва заметил, как его тело наполнила холодная магия, и его не волновало, что стрелы, сорвавшиеся с руки, были чёрными и ледяными, как тень. Значение имело только то, что нежить перед ним наконец-то обмякла и потеряла связь с мостом, и что мутный поток в конце концов унёс её прочь за стремнину.
Ворота башни находились всего в десятке шагов, сухая земля за укрытой тенями аркой предлагала тепло и убежище или, по крайней мере, возможность сбежать от холодной битвы на мосту. Шатаясь, Галаэрон поднялся на ноги и обнаружил, что уже не ощущал такую же слабость, как несколько минут до этого. Наоборот, в то время как он чувствовал себя усталым и замёрзшим, его сила, казалось, возвращалась назад. Внутри него пылал необычный жар: не столько гнев, сколько решимость, и не столько жестокость, сколько отсутствие жалости.