- Мне не нравятся твои игры, - сказал Галаэрон. – Если у нас есть что-то для тебя, ты должен сказать нам, что…
Мелегонт встал рядом с эльфом.
- Мы уже согласились на твою цену, сир рыцарь. Если хочешь сказать нам, что же это будет, мы слушаем.
- Я не прошу многого, - ответил Джингелшод. – Лишь дайте мне слово, что сделаете то, что и так должны.
- Да? – спросил Мелегонт.
- Уничтожьте Вульгрета, моего господина, как я некогда пытался.
- Пытался? – задал вопрос Галаэрон, встревоженный более чем прежде. – Если ты предал своего господина, где гарантии, что ты не предашь и нас?
- Мне плевать, веришь ты или нет, эльф, - бросил Джингелшод. – Но скажу тебе одно. Я ни капли не виноват во зле, поселившемся здесь, однако обречён скитаться по Жуткому Лесу, пока не закончу то, что должно.
- Какое отношение ты имеешь к преступлениям Вульгрета? – спросил Мелегонт. – Я не чувствую в тебе великого зла.
- Я наслаждался щедротами его тени, - признался Джингелшод. – И потому стоял рядом. После того, как Вульгрет вызвал в Аскалхорн демонов, я шестьдесят лет был свидетелем их бесчинств. И не делал ровным счетом ничего. Когда, в конце концов, демоны отвернулись от него, я последовал за Вульгретом в пустыню и уселся в его тени, чтобы пировать украденным хлебом и пить вино убитых путников. И когда он пришел сюда, в Карс, я ждал его, ушедшего за чёрной силой, за чёрным склепом.
Джингелшод опустил голову.
- И всё же ты нашёл в себе силы убить его, - подсказал Мелегонт.
- Это было простое отчаяние, и только, - ответил Джингелшод. – Сила была ужасна и изуродована, она искажала всё, чего касалась. В начале умер лес, обратившись в чёрный камень. Потом руины стали городом мёртвых. Когда я умолял Вульгрета отослать прочь монстров и построить город, пригодный для жизни, он ударил меня, сказав, что никогда не сможет обрушить свою месть на демонов с живой армией. Видя, что моей мечте не осуществиться, я почувствовал себя обманутым и поклялся, что больше он не погубит ни одного города. В ту ночь я убил его во сне.
- Что оказалось не очень мудро, - предположил Мелегонт.
Джингелшод кивнул.
- Он поймал меня, и я бежал из города, гонимый какой-то ужасно могучей мёртвой тварью. Он преследовал меня по всему лесу, используя магию, чтобы дюйм за дюймом сдирать с меня кожу, покуда я не загнал себя до смерти. И я восстал тем, кем являюсь теперь. Обречённый бродить по Лесу, пока не исполню данный обет, - он повернулся к Галаэрону. – Потому я не предам вас.
- А если мы подведем тебя, как Вульгрет? – спросил Нихмеду. – Ты тоже встанешь против нас?
Прежде, чем рыцарь смог ответить, заговорил Мелегонт:
- Твой рассказ не может быть правдой. Вульгрет был арканистом-нетерезом, убитым намного раньше, в результате краха магического эксперимента, когда Карсусу пришлось сбросить со своего анклава сферу тяжёлой магии.
- Тяжёлой магии? – переспросил Галаэрон. Он знал, что «анклавы» были легендарными парящими городами древнего Нетерила, а Карсус – сумасшедшим архимагом, который стал причиной падения империи, попытавшись украсть божественную силу Мистрил. Но Галаэрон никогда не слышал о «тяжёлой магии».
- Вид волшебства, обнаруженный Карсусом. И я не желаю, чтобы ты играл с ним до тех пор, пока не возьмёшь под контроль собственную тень, - Мелегонт пригвоздил Галаэрона полным неодобрения взглядом. – Это чудовищно опасное, делающее-силу-осязаемой колдовство, которое нетерильские архимаги иногда использовали для усиления собственной магии.
- Когда-то использовали? – спросил Малик. – Значит, у тебя нет этой «тяжёлой магии»?
- Нет. Оно исчезло вместе с Нетерилом, - Мелегонт сердито посмотрел на коротышку, а затем снова повернулся к Джингелшоду: – Это тяжёлая магия, а не твоя атака, сделала Вульгрета личом.
- Нетерил пал за тысячу лет до того, как я родился, - сказал рыцарь. – И Вульгрет был живым, когда я служил ему. Человек не может стать человеком, если превратился в лича, а затем вернуться к форме лича снова.
- В хрониках Стражи Гробниц нет записей ни о чём подобном, - заметил Галаэрон. Сейчас он вспомнил загадочное замечание Малика о том, что Мелегонт что-то сказал Джингелшоду прежде, чем перейти мост, и посмотрел на мага, прищурив глаза. – У Стражей Гробниц должны были быть записи.
Взгляд Мелегонта потемнел.
- Обвиняешь меня во лжи?
- Я требую объяснений.
- Ты… или твоя тень? – уточнил заклинатель.
- Я контролирую свою тень, - сказал эльф. – Она не беспокоит меня со времени затонувшего моста.
- И почему бы? – Мелегонт повернулся к Джингелшоду: – Я не ошибся в своих расчетах. Вульгрет никогда не прощал Карсусу провал. Есть записи о том, что он преследовал парящие анклавы Нетерила спустя два века. Именно по этой причине в конце концов Вульгрет привязан к Жуткому Лесу.
- Он привязан к нему потому, что я убил его здесь, - настаивал рыцарь. – До этого никакого леса не было.
- Но был Карс, - возразил Мелегонт. – Город, основанный больше шестнадцати веков назад, после того, как Карсус обрушил Нетерил. Группа беженцев была призвана к его телу видениями и стала поклоняться его трупу. И это действительно разозлило Вульгрета. Он уничтожил город и поселился на его руинах, дабы тот никогда не был восстановлен.
Джингелшод уставился на чародея своими мёртвыми глазами.
- Я ничего не знаю о тяжёлой магии, как и о поклонении трупам. Я убил Вульгрета и он стал личом.
- Если можно, - начал Малик, - ответ довольно ясен. За тысячу лет на свете было много магов по имени Вульгрет. Не могло ли случиться так, что здесь оказались двое?
Мелегонт наморщил лоб, а затем задумчиво кивнул, однако Джингелшод, видимо, не слышал этого предположения. Галаэрон понял, что, хотя взгляд Джингелшода находился на уровне лица Мелегонта – Малика – глаза рыцаря осматривали землю за спиной коротышки. Судя по легкому наклону шлема, Джингелшоду могло быть интересно, на что же такое смотрит маг.
- Думаю, мы можем доверять расскажу Джингелшода, - заговорил Галаэрон, тщательно выбирая слова. – Но нам лучше выйти прежде, чем Вала и Такари уйдут слишком далеко.
Мёртвый взгляд Джингелшода переместился на эльфа.
- Так вы даете свое слово?
Галаэрон кивнул.
- Я уничтожу Вульгрета, если мы его найдём.
- Он сам вас найдёт, - заверил Джингелшод.
Проклятый рыцарь шагнул через скульптуру Ариса и двинулся за деревья, оставляя в реке ржавые следы. Лес здесь был тёмный, запутанный и безжизненный, очень напоминая болото, за исключением того, что деревья стояли на сухой земле и не вытягивали силы. Вскоре группа догнала Такари и Валу, и Джингелшод пошёл первым, забираясь всё дальше в чащобу. Его доспехи звенели и скрипели при каждом шаге.
На деревьях стали возникать огромные полотна жёлто-зелёных нитей. Галаэрон следил за шаровидными силуэтами и палковидными ногами. Вместо пауков он стал замечать тонкие листья и заплесневелые стручки, висевшие на усиках. По мере того, как группа уходила от реки, лозы становились длиннее, а растительность – гуще, пока видимость впереди не сократилась до нескольких шагов. Избежать прикосновений к лозам было невозможно, а потому вскоре руки и лица путников покрылись белыми нарывами. Арис использовал свою жреческую магию, чтобы рассыпать камень и сделать мазь, превращавшую язвы в зудящую сыпь, хотя Малик отказался от бальзама из страха оскорбить своего бога. К всеобщему изумлению, он продолжал идти так же быстро, как остальные, даже когда волдыри начали лопаться, и ему пришлось сделать надрезы на веках, чтобы те не распухли.
Лозы росли на сломанных плитах, оплетали сетку, принимали форму спрятанных под ними развалин. Теперь Джингелшод шагал спокойнее и осторожнее, заставив Галаэрона отправить Такари на разведку. Сам он занял позицию рядом с Валой. Малик и Мелегонт остались в центре группы, а Арис замыкал шествие. По мере продвижения вглубь города, узоры становились всё более частыми, принимая форму кривых улочек и похожих на солнце лугов, которые некогда были площадями.
Вала держала руку на мече. Глаза девушки следили за эльфийкой с невероятной для человека скоростью. Спустя некоторое время, она заговорила с Галаэроном.