Эльминстер бросился вниз по скрытой за лозами дорожке, возвращаясь на главную улицу. Переступив через разрезанное тело, он продолжил своё преследование. После битвы с фаэриммами, случившейся за пределами Жуткого леса, и сражения на ходу, которое он с самого затонувшего моста вёл с Вульгретом, маг мечтал лишь о приятном заклинании полёта. Вот только он не желал превращаться в бабочку. Тяжёлым шагом он продолжал идти по дороге, держа руку рядом с палочкой и оглядываясь через плечо спустя каждые десять шагов.
Силуэт Холма Карсы лишь замаячил над верхушками деревьев, когда в голове Эльминстера прозвучал щебечущий голос. Эльминстер, не… Хелбен… дней… должен… попытаться Гнездо Рух… двадцать… магов.
Запутавшись не меньше, чем послание, доставленное дикой магией, Эльминстер, тем не менее, понял достаточно, чтобы забыть про свои ноги и споткнуться. Он приземлился на четвереньки, задыхаясь и вздрагивая от усталости. Всего двадцать, Лаэраль?
Если ответ был, он затерялся в какофонии скрипа и стука, разразившейся вокруг мага. Эльминстер перекатился, оказываясь похороненным под стальной лавиной. Тяжёлые куски металла просто отскакивали от его защиты, падая вокруг, однако Эльминстер беспокоился о том, как найти Вульгрета, спрятавшегося где-то вне пределов досягаемости этого стального душа и готового атаковать, как только маг почувствует себя в безопасности. Прикосновение лича могло парализовать даже одного из Избранных. Это мгновенно запустит магию уклонения и – в нормальных обстоятельствах – выбросит его в Убежище, чтобы он пришёл в себя. Однако учитывая дикую магию этого места, волшебник сомневался, что даже сама Мистра была в состоянии ответить, где он мог найти себя в этом случае.
Лучше попробовать нечто более контролируемое. Эльминстер представил спутанные лозы, которые покинул несколько мгновений назад, а затем произнёс мистический слог.
Короткий миг падения в черноты вне времени, и он обнаружил себя смотрящим на улицу сквозь переплетение стеблей. Он был достаточно хорошо знаком с телепортацией, а потому сразу распознал побочные эффекты. Ему оставалось только надеяться, что он будет помнить где он и почему он здесь. Но что-то казалось особенно странным. Он чувствовал себя очень большим и неспособным двигаться. К тому же он, кажется, зачем-то широко раскинул руки.
Эльминстер увидел, как в дюжине футов ниже его носа проплыла пара фаэриммов. Теперь он вспомнил. Не то, кем он был, но, по крайней мере, где он – в зоне дикой магии Жуткого леса. Он вёл бой против Вульгрета и пытался сбежать от армии преследовавших его фаэриммов. Но что-то пошло не так.
Фаэримм был примерно в четверо меньше положенного ему размера, а заросшая улица казалась не шире тропинки. Окаменевшие деревья сейчас выглядели не больше обыкновенного человека. Мимо с жужжанием пронеслась одна из огромных стрекоз, ловя маленького черного зяблика, размерами не больше комара. Эльминстер ощутил ноющее чувство в… нет, это был не живот. Он попытался повернуть голову, но понял, что не может этого сделать.
Стрекоза вернулась и приземлилась на вытянутую ветку. Её мандибулы высунулись и насекомое поглотило чёрного зяблика. Эльминстер вздохнул. Слишком глубоко, чтобы быть услышанным кем-либо кроме деревьев. Он заметил, как группа фаэриммов двинулась в противоположном направлении, скрываясь с запутанном лесу.
Мгновение Эльминстер стоял совершенно неподвижно – в конце концов это было всё, что он мог делать. Он пытался представить магию, призванную личом, что так напугала двух фаэриммов. Затем он услышал голос, произносящий его имя. В этот момент маг понял, что существ напугал вовсе не Вульгрет. Новый голос присоединился к зову. Потом ещё один. В обоих голосах слышались отголоски акцента и интонаций Мелегонта, однако сами голоса были мощнее и увереннее. Куда более уверенные.
Слишком мудрый, чтобы открыть себя в текущем состоянии, Эльминстер даже не попытался заговорить. Он мог убежать, а потому дерево казалось достаточно безопасным местом для того, чтобы спрятаться. Глубокие голоса продолжали свой зов, каждый раз звуча всё ближе. Вскоре в поле зрения показалось двенадцать размытых фигур.
Они смутно напоминали людей, но очертания их были гротескными. Эльминстер давно научился ассоциировать подобные с магией теней. Все они были самими крупными и могущественными из когда-либо виденных им мужчин.
Большинство были облачены в одежды воинов, но несколько носили мантии магов, а двое закутались в робы жрецов. Существа обладали яркими глазами жителей нижних планов. Вокруг них, словно туман, вилась аура тьмы.
Самый крупный из них, с медными глазами, высокий, словно огр, остановился и развернулся к остальным.
- Если он здесь – то хорошо прячется. Я ничего не вижу в тенях.
Фигура в рогатом шлеме смиренно развела руки.
- Тогда мы должны заставить его найти нас.
- Как, Ривален? – спросил первый. – Он не из тех, кем легко манипулировать. К тому же, у нас есть другие проблемы.
- Пусть трое отправятся в Эвереску, а трое – к Тайному Озеру, - ответил Ривален. – Тогда шестеро останутся в Долине Теней. Уверен, тогда Эльминстер нас найдёт.
Должно быть это был самый одинокий лагерь в Фаэруне – единственная палатка, торчащая посреди бесплодной соляной долины. Молодой отец, глядящий за горизонт, на белое зимнее солнце и измождённая мать, по капле выдавливающая воду в рот своему ребенку. Верблюд, такой костлявый, больной и уставший, что потерял всякое желание даже жаловаться на свою участь. Ранее в этот день верблюд повалился на бурдюк с водой, и дети прижались лицами к покрытой солью почве, пытаясь слизнуть последние капли. Мать кричала и колотила руками в грудь мужа. Тот только оттолкнул её и отвернулся, чтобы спрятать слёзы. Всё это принцы прочли в закатных тенях и им не составляло труда узнать, что же случится завтра. Даже зимой никто не мог пересечь Мелководье Жажды без воды.
Но принцы видели в этом некоторую иронию. Где-то на востоке мантия тёмных облаков сливалась в полотно глубокого сумрака. И он нёс с собой воду. Достаточно, чтобы засосать верблюда, достаточно, чтобы смести с лица земли палатку со всем её содержимым. Однако эта вода не спасёт семью. Совсем наоборот. И даже если эти пустынные кочевники умеют плавать – им не проплыть многих миль.
Принцы поплыли в стороны, выходя из тени палатки, а затем тихо поднимаясь на ноги. Глубокое волнение сопровождало процесс обретения телами формы, на смену ему пришла холодная тошнота, как то случалось всегда, когда приходилось лететь через тень.
Понадобилось мгновение, чтобы побочные эффекты ушли, но к тому времени верблюд уже поднял нос, чтобы понюхать воздух. Этого сигнала хватило, чтобы семья забила тревогу. Мать позвала детей, а затем скрылась в палатке. Мужчина вскочил на ноги, вытаскивая из ножен скимитар.
Бреннус вытянул руки, показывая, что в них ничего нет.
- Во имя Малых Богов, друг. Мы не желаем вам вреда.
Взгляд кочевника метнулся мимо принцев, на потемневшую соляную долину, а затем – в сторону палатки, дабы убедиться, что никто из гостей не прячется в тенях. Убедившись, что они одни, мужчина заговорил.
- Чего тебе от меня надо, джин? Как видишь, воровать у меня нечего – тронь мою дочь и я сам убью её прежде, чем она станет твоим рабом.
- Этого не понадобится, - Бреннус слегка согнулся в талии. – Мы просим твоего прощения, но небольшая группа не способна проявлять большую осторожность в месте вроде этого.