— Он ел что-либо по дороге? Шишки? Сучья? Камни? — спросил Николай Иваныч.
— Та вроде не… И давление перед выходом померили — 0 на 0, хоть в космос…
Мохнатого Толика прервал оглушительный удар снизу. Выбитый из половой доски гвоздь пронёсся мимо уха Сливко и спикировал в районе печи.
— Что ж, осмотрим пациента, — произнес старый доктор.
— Какое осмотрим, Иваныч?! — обалдел Толик и нервно облизнулся. — Подмастерье твой от меня обосрался, а шо дальше-то будет?!
Нечто в погребе решило поддержать кота и вдарило так, что Толян еле успел поймать этажерку с глиняными свистульками. Николай Иваныч крякнул в ус и достал из кармана мел.
— Рисуйте круг, Сашенька.
— Шо?
— Круг. Это такая фигура. Вокруг себя. Сплошной линией да побольше.
Рука Сливко танцевала румбу, поэтому круг скорее походил на контурную карту Польши. Но доктор его утвердил.
— Толик, ухват где?
— За печкой, ща подам. Во.
— Великолепно. Открывайте, дружище.
Кот тряхнул головой и сдвинул один за другим три засова на крышке погреба. Николай Иваныч нацелил ухват…
…но ни черта не успел. Вий Игорян вылетел из погреба с такой скоростью, что старый доктор даже не шевельнулся. Разбив рогами чешскую люстру, вий заметался по потолку и одарил атмосфэру таким рёвом, что даже далеко на дороге водитель Горемычный обнялся со «скорой» и еле успел поймать святого Николая, сиганувшего с приборной панели в район ручного тормоза.
— АГААААААААА, МЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!!
Игорян принюхался и уставился шестью глазами на то, что когда-то было Сливко. Вий облизнулся и ринулся на него. Сливко зажмурился и временно умер. Но Игорян стукнулся обо что-то мордой и рухнул на пол прямо у границы круга. То ли от стресса, то ли от не вышедших паров керосина автопечки Сливко показалось, что пространство перед ним треснуло.
— Иваныч, не тормози! — крикнул кот.
Николай Иваныч ловко пригвоздил виеву голову ухватом к полу и навалился на чешуйчатую лапу. Вторую лапу схватил Толян. Сливко лихорадочно сложил метающиеся по мозгу буквы во фразу «Отче Наш» и мямлил её снова и снова (дальше он не знал, поэтому просто кашлял и выл).
— Слушай, земляк! — крикнул кот. — Вот этому ща точно не время, ты его только взбесишь!!!
— Сашенька, выйдите, пожалуйста, из круга к нам, — как можно спокойнее попросил старый врач.
— Не выйду!!! — Визг Сливко был такой тонкости, что им можно было нарезать грудинку.
— Будьте так добры, батенька! Мы с Толиком немного устали.
Сливко уломал левую ногу сделать шаг вперед. Вий зарычал. Нога испугалась и метнулась обратно, но Сливко поймал её за бедро и с силой передвинул.
— Великолепно, — ободряюще кивнул Иваныч. — Теперь будьте так любезны, осмотрите левую переднюю лапу пациента. Вы видите что-нибудь необычное?
— А Вы нет?!
— Какого она цвета?
— Красного.
— Прекрасно. Вся?
— Д…д…да.
— Вторая лапа?
— Тут чёрное пятно в районе предплечья…
— Ага-а-а-а-а! Приглядитесь-ка к нему получше.
— Там… в самом центре… что-то… заноза.
— Я так и думал. Осиновая заноза. У пациента интоксикация. Достаньте пинцет из моего саквояжа.
— ПАЦАН БУДЕТ НА ПЕРВО-О-О-О-О-ОЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е!!!!
— Не слушайте его, ему плохо. Доставайте занозу. Отлично. Ничего страшного, что с чешуёй, у него вырастет новая. Теперь вколите 20 миллиграмм белены. Во-о-о-о-он в той бутылочке.
— Это которая светится?
— Нет-нет, где корешки. Именно. Давайте. С размаху прямо в ушко. С силой. Нет, батенька, что ж вы — каши мало ели? Помогайте ногой. Вот та-а-а-а-а-ак. Теперь помажем ранку вороньим навозиком… Вот и всё. Отпускаем. О! Вот и наш Игорь!
Помощь подействовала — на полу вместо чудища из католических бредней лежал благообразный старик в овечьем жупане и толстых валенках. Вокруг него лежали кот, Николай Иваныч и Сливко, поочередно дыша.
— Не хочу прерывать ваш отдых, — учтиво произнесли настенные часы, почесав минутной стрелкой шестёрку, — но вы просили сказать, когда до Нового года останется полчаса. Собственно, до Нового года полчаса. Вот как бы.
… - Толик! Хренов яйцелиз, где пульт?! — скрежетал вий.
— Та откуда я знаю, я его пасу, што ли?! Вон он, за кресло закатился! — Кот достал пыльное яблоко в ошметках целлофана и бросил в настенное блюдце. Яблоко завертелось по голубой каёмке, запустив автонастройку.
Часы показывали без десяти полночь, а Сливко — что он совершенно ничего не боится. Он выпил два стакана чего-то, рецептуру чего не хотел знать, но хмельного и вкусного.