Родион пыхтел, тужился, пытался разрушить ледяной панцирь, но у него ничего не получалось. Время от времени он бросал на меня ненавидящие взгляды. Меня это смешило, как думаю, и всю группу. А в какой-то момент мне захотелось дать ему щелбан по носу, но я сдержался. Всё же преподать урок, хоть и обидный — это одно, а унижать — совсем другое. Проучил — и хорошо, и на этом надо было остановиться. До унижений соперника опускаться не стоило.
Ещё немного подержав Троекурова в таком состоянии, я аккуратно положил его на пол и покинул арену под аплодисменты сначала Милы, а затем почти всех присоединившихся к ней одногруппников. Что ж, не повезло Родиону, если я от унижения удержался, то Мила нет. Впрочем, осуждать её я не мог.
Андрей Николаевич подошёл к Троекурову, одним движением руки разбил ледяной панцирь и сказал:
— Поднимайся!
Затем куратор обернулся к группе и громко произнёс:
— Одно из важнейших правил магического боя гласит: если не знаешь уровня противника и его истинной силы и если при этом нет необходимости вступать в бой — не вступай! Думаю, Родион это сегодня усвоил, а на его примере и все остальные.
А я ещё раз подумал, что зря Троекуров начал отношения с куратором с глупой и ненужной угрозы. Зная Анну Алексеевну, я был уверен: ни один член попечительского совета не заставит ректора уволить преподавателя, если тот ни в чём не провинился. Да и вообще, давить на Милютину, зная, кто её муж, имело смысл лишь в случае крайней необходимости. Желания избалованного дворянского сынка наказать куратора явно было бы недостаточно для развязывания конфликта с Милютиными. Видимо, и Коржов думал так же, потому и решил проучить новичка.
После практических занятий, когда мы с Милой переоделись и вышли на улицу, к нам откуда ни возьмись подскочил раскрасневшийся от злости Троекуров. Он оглядел нас ненавидящим взором и прошипел:
— Вам конец! Считайте, что уже отучились в этой академии! Можете уже сегодня собирать вещи, безроды!
Мы с Милой лишь рассмеялись. Родион, видимо, ожидал другой реакции, его лицо стало почти пунцовым, однако больше он ничего не сказал, а развернулся и быстро ушёл.
— Почему у нас никогда ничего не обходится без приключений? — спросил я, глядя вслед Троекурову.
— Смирись уже! — ответила Мила и опять рассмеялась. — Кстати, а что насчёт отмечания начала занятий? Почему бы не сделать это в «Тройке»? Думаю, племянник губернатора плохой ресторан не посоветует.
— Так вроде там по записи, — сказал я.
— Ну, позвони и запишись. И вообще, кто кого должен приглашать?
— Не знаю, кто кого. Вроде мы оба одинаково учиться начали.
— Да уж, повезло мне с кавалером, — театрально вздохнув, произнесла Мила. — Надо было с Троекуровым идти. Он так красиво приглашал.
— Ты вообще сказала, что любишь чебуреки! — заметил я. — Вот в чебуречную и пойдём отмечать!
Глава 2
Мы с Милой распрощались до вечера, и я отправился в свою комнату. Меня наконец-то ожидала встреча с Глебом. Не то чтобы я сильно переживал, но некоторое чувство вины перед Денисовыми было — всё же проблем я им явно доставил. На общем собрании мне с соседом по комнате пообщаться не удалось — Глеб пришёл за несколько секунд до начала вместе со своим куратором, а после уже я был занят — разговаривал с Гурьевым. И вот теперь нам предстояло увидеться впервые с того момента, как Глеб оставил меня одного в московском стриптиз-баре «Баунти».
Когда я вошёл в комнату, сосед по комнате лежал на своей кровати и что-то смотрел в телефоне. Заметив меня, он убрал гаджет, поднялся с кровати, улыбнулся и распростёр руки для объятий, из чего я сделал вывод: если не все Денисовы, то уж Глеб на меня точно обиды не держал.
— Здравствуй, возмутитель спокойствия! — громко сказал Глеб, обнимая меня. — Ну и задал ты жару, такой переполох устроил, мне аж завидно стало.
— Да чего завидовать, — отмахнулся я. — Ты лучше скажи, у вас проблем из-за меня не было? Я не рискнул по телефону об этом спрашивать.
— Нет, конечно. Какие проблемы? Ты же Москва-Сити не взорвал. Насколько я понял, просто погонял на машине, да блокпост разнёс. Но я тоже не стал тебе звонить на всякий случай, мало ли.
— Ты прости, там у меня история запутанная вышла, всё не могу рассказывать, — сразу предупредил я, чтобы Глеб не обижался.
— Да это ты прости, что я тебя одного бросил. Надо было подругу одну навестить. Думал, ненадолго отлучусь, а получилось как получилось.