Я стискиваю зубы, мои руки сжаты в кулаки по бокам. Что-то шевельнулось внутри меня, что-то пугающее и неожиданное: это было то напряженное, покалывающее удовольствие, радость от того, что меня поставили на место, волнение от того, что все мои усилия оказались абсолютно тщетными.
Я не хотела уходить. Я не хотела покидать его. Я чувствовала себя так, словно пыталась набраться смелости и проколоть себе уши: я знала, что хочу этого. Я знала, что это будет больно. Я просто должна была сделать это, просто воткнуть иглу.
Я подчинюсь. Конечно, я подчинюсь.
Я придвинулась немного ближе к его лицу. Достаточно близко, чтобы на мгновение у меня перехватило дыхание. Но мой голос был тверд.
— Прошу прощения за мои манеры, Хозяин. Я сейчас же схожу за Вашим пивом, Хозяин. — Мои слова сочились сарказмом. Я ничего не могла с собой поделать, и последняя дерзкая реплика сорвалась с моих губ: — Ах, да, идите нахуй, Хозяин.
Я не хотела задерживаться и смотреть, что произойдет после моей последней фразы. Крепко сжав челюсть, я опустилась на колени, затем уперлась ладонями в пол. Тут так много пьяных, спотыкающихся людей; повезло, если бы мне не оттоптали все пальцы. Я представляла, какие странные взгляды получу, как надо мной будут смеяться, как все будут смотреть на меня сверху вниз. Мой живот завязался узлом, а киска сжалась, мое возбуждение купалось в унижении.
Позади я снова услышала этот раздражающий голос:
— Грубость чревата последствиями, Джессика. Поторопись.
Я двинулась вперед, стуча по ногам людей, чтобы они освободили мне путь. Моя короткая юбка не подходила для ползания: из-за того, что я стояла на четвереньках, подол задрался достаточно высоко, чтобы любой мог с легкостью увидеть мою задницу, а если бы они присмотрелись, то определенно смогли бы увидеть и мою киску.
Последствия… дисциплина… Я знала, что грядет что-то. Я давила и давила, полная решимости увидеть, как у Мэнсона кончается терпение. За всем этим спокойствием в нем скрывался зверь; он был злобным и опасным, и я ничего так не хотела, как вывести его наружу. Я увидела его в тот день, когда Мэнсона исключили из школы, когда он, наконец, набросился с ножом на мудаков, годами издевающихся над ним. Это был зверь, которого я хотела, это был Мэнсон, которого я обязана была испытать. Я не могла полностью объяснить это желание, пока нет. Но, возможно, когда оно осуществится, я пойму.
Я добралась до холодильника и опустилась рядом с ним на колени. Я покраснела, у меня перехватило дыхание, в животе завязались узлы. Может, если я засуну голову в холодильник, всё это пройдет, а может, это лишь добавит шок к моему состоянию. Я погрузила руку в холодный, смешанный с водой лед и достала пиво. Бутылка была ледяной, и со стекла капала вода. Я могла бы держать её в руке, пока ползу… может, ухватить крышку зубами… засунуть её в лифчик? Как, черт возьми, я должна была ползти и нести его пиво?
— Да ну нахуй, — прошептала я и встала. Я взяла со стойки открывалку, сняла крышку и сделала долгий, столь необходимый глоток. Холодная, горьковатая жидкость скользнула по горлу и сняла напряжение.
Он накажет меня за это. Я не сомневалась. Что бы он не имел в виду под «последствиями» и «дисциплиной», мне предстояло это узнать.
«Ты знаешь, что хочешь этого, — хихикнул злой голосок у меня в голове. — Он накажет тебя за нарушение правил игры, за то, что ты плохая, непослушная девочка. Он накажет тебя на глазах у всех, заставит плакать…»
Я задрожала. При этой мысли у меня по рукам побежали мурашки, а мышцы внизу живота запульсировали. Одно дело моя киска — возбужденная предательская сучка! — но теперь и мой собственный мозг стал работать против меня. Мысли о том, как Мэнсон качает головой в разочаровании, называет меня плохой девочкой, говорит, чтобы я склонилась над его коленями…
Нет, нет, нет. Стоп. Плохие мысли, плохие мысли! Я снова перевозбужусь, если не буду осторожна.
Возвращаясь к Мэнсону на собственных ногах, а не ползком, я чувствовала себя гораздо более непослушной, чем следовало бы. Он был там же, где я его оставила. Он смеялся над чем-то, что ему сказала девушка с синими волосами. Она была симпатичной: ниже меня ростом, но с великолепными формами. На ней была серая клетчатая юбка, рваные сетчатые колготки и белая обтягивающая блузка, из которой её грудь практически выпирала. Я почувствовала неожиданный укол ревности, хотя она отошла, когда я подошла.