Мэнсон снова наклонил свечу, и упало ещё больше капель. Я застонала, стиснув зубы. Я была так напряжена от предвкушения, что, когда капли коснулись кожи, мне потребовалось всё самообладание, чтобы не закричать. Мэнсон на мгновение приостановил свою пытку, чтобы провести пальцами по моему клитору. На этот раз его прикосновения были грубее, воск соскальзывал с моей кожи, пока он массировал меня круговыми движениями. Наслаждение пронзило меня, настолько сильное, что я вновь попыталась сжать ноги вместе, но он снова шлепнул меня по бедрам и отчитал:
— Не пытайся вырваться, Джесс. Прими свое наказание как хорошая девочка.
Я дрожала, пытаясь удержать свои ноги раздвинутыми. Вместо того чтобы снова раздвинуть мои половые губы, Мэнсон занес свечу над моим бедром и начал капать горячим воском на саднящую кожу. Боль была менее пугающей, но я всё равно хныкала, прикусив губу, от каждой капли.
Мэнсон отставил свечу в сторону и начал любоваться своей работой, как художник своей картиной. Его пальцы провели по внутренней поверхности моих бедер, отчего у меня перехватило дыхание.
— Запомни на всю жизнь: никаких прикосновений без моего разрешения.
— Я запомню, Хозяин, — сказала я, а затем затаила дыхание, когда он снова раздвинул мои половые губы. Двумя пальцами удерживая меня открытой, он гладил клитор средним пальцем, сосредоточив на нем всё свое внимание.
— Что ты чувствуешь, ангел? Хочешь быстрее? Сильнее?
— Да, пожалуйста! — проговорила я, задыхаясь. Он увеличил скорость, и удовольствие превратилось в узел внутри меня, становясь всё туже и туже, распространяясь по всему телу. Я крепко зажмурила глаза, позволяя себе погрузиться в экстаз, позволяя ему поглотить меня. Я бы кончила, если бы он продолжал ещё хотя бы минутку… ещё несколько мгновений…
Я извивалась против его руки, отчаянно скуля. Я была так близка… так близка…
— Еще нет.
Он отдернул руку, и я вскрикнула от ярости:
— Блять! Нет, Мэнсон, пожалуйста! — Я напряглась, пытаясь вырваться из наручников, и из моей груди вырвался совершенно звериный рык. Но Мэнсон только рассмеялся в неверии.
— Какая избалованная маленькая штучка. Ты не должна ругаться на меня, Джесс. — Он потянулся и грубо схватил меня за подбородок. — Тебе не следовало так себя вести. Очень плохо. Ты знаешь, что случается с плохими девочками?
Уровень моей вспыльчивости всё ещё зашкаливал. Я хотела скинуть его руку с себя, но передумала.
— Хватит меня дразнить! — прорычала я, игнорируя его вопрос. — Пожалуйста! Я просто хочу кончить, черт побери, пожалуйста!
— Похоже, у тебя сложилось впечатление, что ты этого заслуживаешь; что это не то, в чем я тебе откажу, если ты не будешь хорошо себя вести, — усмехнулся он. — Плохих девочек шлепают, Джесс.
Кровь отхлынула от моего лица. Он уже отшлепал меня, и боль была настолько сильной, что я не хотела испытывать её снова. Возможно, какая-то маленькая, мазохистская часть меня и хотела — но это была та часть, которую я изо всех сил старалась игнорировать.
— Мне жаль, — напряженно сказала я. Затем, немного более раскаянно: — Простите, Хозяин. Я… я не умею ждать.
— Я вижу, — сказал он. — И пока ты не сожалеешь. Но скоро будешь.
Я никогда не думала, что меня можно так долго держать на грани. Могла ли я вообще вспомнить, каково это — не быть возбужденной?
Мэнсон поменял положение, коленом надавив на одно бедро, а левой рукой — на другое. Моя киска была раскрыта, только теперь у меня не было даже и возможности попытаться сомкнуть ноги. Мое дыхание участилось, дрожь пробежала по груди, когда я вдруг осознала, что он собирался отшлепать не мою задницу.
Он собирался отшлепать мою киску.
Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Я… я не думаю, что смогу выдержать это…
— Если для тебя это предел, я не буду этого делать, — решительно сказал он. Туман удовольствия в моей голове на мгновение рассеялся, позволяя ясно увидеть реальность: я не была в полной его власти. Я могла остановить его. Одно единственное слово положит всему конец.
Я задумалась на мгновение. Как бы мне ни было страшно… я хотела попробовать. Я хотела испытать это, хотя бы раз. Я хотела увидеть, как далеко могу зайти с этой склонностью к боли. Одно осознание того, что он намеревается сделать, вызвало во мне новый прилив возбуждения. Я сделала глубокий вдох и сказала:
— Сделай это. Я помню свое стоп-слово. И скажу его, если понадобится.