— Иди, отдыхай, — отпустил его Мазак.
Мак встал из-за стола, собрал остатки своей трапезы, сбросил все в утилизатор и вышел на улицу.
— Твое мнение? — поинтересовался Мазак у лейтенанта.
— Нужно возвращать механизмы на место, в том виде, в котором они есть, — ответил лейтенант.
— Знаю, что нужно, — тяжело вздохнул Мазак, — только брали технику на ходу, а теперь она может использоваться только как экспонат музея. Кто за это будет отвечать?
— Давайте я останусь возле техники, неужели нельзя будет договориться? У меня базы в торговле подняты в хороший ранг.
— Попробовать можно, но я не уверен в твоей безопасности.
— Маку же ничего не сделали, — привел последний аргумент лейтенант.
— Не уверен я, что Маку совсем уж ничего не сделали, — вздохнув, произнес Мазак, — распорядись, чтобы он прошел обследование в медкапсуле, конечно это не госпиталь рейдера, но хоть что-то.
— Сделаю, когда грузить технику?
— Да можешь пригонять инженерных киберов и грузить все в средний бот, чем раньше с этим разберемся, тем лучше.
Хуже не выспавшихся десантников могут быть только пьяные десантники. Погрузка, способная завершиться в пятнадцать минут, заняла целый час. Но с учетом разгрузки до обеда управились. Средний бот вернулся в лагерь, а в районе размещения техники остались лишь десантный бот, севший на краю развалин, с десяткой десантников и лейтенант в непосредственной близости от машин.
С момента последнего посещения в помещении ничего не изменилось, за исключением отсутствия датчиков, но они все лежали в лагере, где ими занимались ассистенты Мазака.
Лейтенант, неспешным шагом, нарезал круги вокруг техники, изредка переговариваясь с десантниками, готовыми прийти на помощь по первому зову.
— Привезли, значит, — голос за спиной заставил лейтенанта вздрогнуть и резко обернуться.
Возле кабины стояли две фигуры в легких скафах с зеркальным стеклом шлемов.
— Мы выполнили ваше требование, — спокойным тоном произнес лейтенант.
— Сейчас посмотрим.
Две фигурки разделились, одна запрыгнула в кузов, а вторая переместилась к кабине. Открыв двери, обе фигуры на минуту скрылись в машинах.
— Нехорошо поступаете, — заявила фигура, спрыгнув из кабины большой машины, — а еще учеными себя называете. Что машины сломали, ерунда починить не проблема, но зачем было у девушки косметику тырить? И коммуникатор ломать? А у нее, между прочим, там снимок ее домашней зверушки был. Как рассчитываться будете мил человек?
13
«Домой» девушки добрались достаточно быстро и без приключений.
— Чем займемся? — поинтересовалась Ксюша.
— Тебе много учить из загруженного в искины? — спросила Аня.
— Ууу… — Ксюша добавила еще ладонью по горлу.
— Мне столько же, — вздохнула Аня, — давай учить, пока есть возможность.
— Давай, — согласилась Ксюша, и добавила, — скоро корни в капсуле пущу. Может быть, для разнообразия будем использовать режим виртуальных тренажеров?
— Знаешь, я согласна, — согласилась Аня, — мне тоже не хватает движения, но я не знала о подобной возможности медкапсул.
— Я тоже узнала только сегодня ночью, — улыбнулась Ксюша, — как настраивать?
— Настраивай четыре часа обучения и час виртуальных тренировок, — предложила Аня.
— А не много будет для первого раза?
— Думаю нормально.
Процесс обучения прошел как всегда, а вот виртуальная тренировка… Это было что-то. Злой тренер гонял Аню по таким буеракам, где нормальный человек даже не подумает пройти и все это под упреки, что она слишком медленно бежит, слишком близко и низко прыгает и вообще недостойна такого отличного тренера. Когда открылась крышка медкапсулы, Аня с трудом из нее выбралась, так болели мышцы.
— Ууу… — услышала она от медкапсулы Ксюши.
— Что с тобой? — забыв о своей боли, Аня подскочила к подруге.
— Встать не могууу… простонала Ксюша.
— Фух, испугала, — выдохнула Аня, — давай руку, пойдем в душ.
— Ух, как все болит, — по дороге в душ стонала Ксюша, — и что ты со мной тягаешься?
— Хочешь сказать, брось командир, я прикрою, — улыбнулась Аня.
— Нуу… типа того, — улыбка появилась и на лице Ксюши.
— Душ нам поможет, — произнесла Аня, запустила программу резко контрастного душа, и затащила туда подругу.
— Пусти меня злыдня сибирская, — были самыми цензурными словами, которыми обзывалась Ксюша в первую минуту, но потом она успокоилась и выходила из душа сама.