Мы опять обратились к нашему раввину-благодетелю за советом, и он познакомил нас с влиятельным членом синагоги Sid C. – владельцем компании по продажам механического инструмента и оборудования. Он тоже заинтересовался папиной машиной, а главное – близящимся заказом из огромной компании.
Мы заключили с ним договор о совместной работе и познакомили его с Чарли. Папа и я с восхищением наблюдали, как наш новый партнёр легко и верно разговаривает с Чарли и целенаправленно ведёт нас к получению заказа. Он делал то, что нам бы и в голову не пришло, а приди – мы бы не осмелились это сделать.
Разительным примером было установление цены за проектировку и изготовление машины. Мы с папой подсчитали на пальцах и пришли к сумме 80 тысяч долларов, да и то, она казалась нам нагло высокой. А Сид прямо спросил Чарли, какой у него выделен бюджет на этот проект. 200 тысяч долларов – поведал наш будущий заказчик. И когда мы стали подготавливать техническую смету (к тому времени я уже знал что такое quotation и как её делать), то наш партнёр, не задумываясь, поставил цену 200 тысяч долларов. Мы с папой заволновались, что Чарли увидит такую огромную цену и не разместит заказ. Но Сид заверил нас, что раз у Чарли такой бюджет, значит он готов заплатить и заплатит эту сумму. И действительно, через пару недель мы получили заказ.
Счастью нашему не было предела.
Это был 1979 год. Папа стал президентом нашей новой компании, я – вице президентом. А Сид даже не сделал себе визитки и не взял себе никакой должности – у него было других достаточно, и его не впечатляли звания, а лишь деньги.
Сид занимался делами: он выделил в здании своей фирмы комнату для папы, где установили кульман и закупили все принадлежности для конструирования машины. Сид поручил одной из секретарш печатать наши письма, отвечать на звонки и пр. Сид нашёл маленькую компанию с механическим цехом, которая должна была изготавливать детали, закупать узлы и делать сборку машины по папиным чертежам и указаниям и т. д.
Папа сделал комплект чертежей своего детища за несколько месяцев. Его чрезвычайно вдохновляло то, что он купил новый белый Кадиллак Эльдорадо, и при его жаркой любви с детства к автомобилям всё это воспринималась абсолютным чудом, как и президентство в собственной корпорации.
Так началось наше дальнее деловое плавание вдвоём с папой, а потом и с мамой, которая стала работать у нас секретаршей. Мы проплыли 33 года, и после смерти папы я продолжал его дело по мере своих сил.
За девять месяцев до папиной смерти в 2011 году произошло значительное по своему глубокому смыслу событие. Мы получили заказ на наши машины из России. В то время папа уже не участвовал в работе компании, и я несколько лет руководил производством сам. На установку изготовленных машин я отправил в Москву механика и электрика. По возвращении, они показали мне фотографии, которые они сделали в процессе установки и испытания машин. На одной из фотографий я обратил внимание на оборудование, стоявшее рядом с одной из наших машин. Оно смотрелось как давняя модель папиной литьевой машины. Электрик подтвердил, что это – действительно, старая установка, которая работала в цеху заказчика с давних времён, но к которой они уже не могут найти запасных деталей, а потому она стоит в нерабочем состоянии. И тогда я узнал в этой машине первую литьевую машину, которую изготовляли по папиному авторскому изобретению в 60-70х годах в Искитыме.
Я показал фотографию папе, и он радостно и с недоумением подтвердил, что это – его советская машина.
Круг замкнулся: через полвека папина американская машина встала рядом с папиной советской машиной в России. И, что самое главное, папа увидел это при жизни.
Милиционеры и полицейские
В СССР мы всей семьёй дружно, как и большинство советских людей не любили милиционеров. Папа особенно недолюбливал гаишников, как и всякий машиновладелец. Папа вынужден был общаться с гаишниками, когда они останавливали его и грозили “проколоть талон”, пока не получали взятки.
Нечто подобное происходило и с ежегодным техосмотром машины.
В своих других ипостасях милиционеры тоже были мало привлекательны. Так, они меня не раз прихватывали из-за перехода улицы в неположенном месте.
С милиционерами уголовного розыска нам, к счастью, не приходилось иметь дела.