– Я не могу этого сделать. Ты что, думаешь, твоих слов достаточно, чтобы я пустил это в набор?
– Разве я когда-нибудь не сдержал слова, Тим?
Рурк посмотрел детективу в глаза и кивнул:
– Ладно. Меня и не с такой работы выгоняли.
Он продолжил печатать. Когда все было кончено, в глазах Тимоти появился голодный репортерский блеск.
– Ну и ну! Но мне никто не позволит это напечатать. Нужно хоть какое-нибудь подтверждение.
– Как насчет пары фотографий? – небрежно бросил Майкл.
Рурк изумленно поднял брови.
– Фотографий? Того, что может произойти?
– Того, что произойдет наверняка! Ты можешь прислать мне фотографа, умеющего держать язык за зубами?
– Да я сам сделаю снимки! У меня неплохо получалось, пока я не начал писать.
– Думаю, твоему редактору хватит и пары снимков. А теперь вставь чистый лист в машинку. Я надиктую еще десяток строк. Ты сможешь дать их экстренным выпуском сразу после обычного. Грузовики с ним могут стоять наготове по всему городу.
Рурк снова повернулся к машинке:
– Ладно, выдумщик, я всегда отличался отсутствием здравого смысла. Обожаю слушать твои сказки…
Как ни пытался Рурк сохранить безразличный вид, его уже лихорадило, как гончую при виде зайца.
– Если это сработает, мы с тобой короли!
– Считай, дело в шляпе, Тим, – поднимаясь, сказал Шейни. – Жду тебя на пристани у яхты Томаса в двенадцать тридцать. Фотоаппарат бери поменьше, чтобы не привлекать внимание. И молчи обо всем, пока не сунешь фотографии под нос недоверчивому редактору. Ты должен заставить его напечатать материал. Для меня это очень важно. Может быть, удастся заработать, но главное – с меня снимут обвинение в убийстве.
– Буду на месте в двенадцать тридцать, – кивнул Рурк. – Газета может погореть… Но ты понимаешь, как я рискую?
– Никаких «но». Я знаю, что делаю – во всяком случае, в этот раз.
Шейни вышел из комнаты.
– Надеюсь, что знаешь. Боже, как я на это надеюсь! – пробормотал Рурк, глядя ему вслед.
Глава 18 Подделка подделке рознь
Шейни остановил машину у отеля, взял сумку с легким жакетом и шляпку, обнаруженную в комнате Марши Марко, и вышел из машины.
В отеле дежурный сообщил ему, что звонил Джентри.
– Что-то очень важное, – добавил он.
Едва Шейни вошел в номер, зазвонил телефон.
– Это ты, Майк?
Голос Джентри звучал встревоженно.
– Мне звонил Пэйнтер. Просил выделить ему человека. Такое впечатление, что все местные эксперты по оружию сегодня с утра заболели.
– Ты говорил с ним?
– Отговаривался как мог. Сказал, что мой эксперт ушел куда-то обедать. С минуты на минуту Пэйнтер будет у меня с этой проклятой пушкой.
– Не важно, – рассеянно сказал Шейни. – Пусть проводят экспертизу. Что бы она ни показала, ее результат уже ничего не изменит.
– Ты что-то от меня скрываешь?
– Ничего такого, от чего бы тебе полегчало.
– Жди известий.
Шейни повесил трубку, убрал со стола бутылки и стаканы и выложил вещи Марши. Из внутреннего кармана он извлек записку девушки. Она была написана простым карандашом на обычном листке бумаги. Шейни нашел карандаш и несколько листков. Положив перед собой прощальную записку Марши, он долго изучал ее:
«Я не могу этого вынести. Лучше умереть. Я ухожу, и ты меня больше не увидишь. Марша.»
Майкл попытался скопировать почерк Марши, переписав эти слова на другой листок. Первая попытка оказалась весьма неудачной. Чертыхнувшись, он попробовал снова. Шейни исписал уже весь лист, но был все еще недоволен результатами. Наконец получилось нечто, отдаленно напоминавшее почерк девушки.
Майкл взглянул на часы, налил себе коньяка и снова взялся за карандаш. В подделке почерков детектив явно был не силен. Он убедился в этом, исписав еще один лист. С каждым разом получалось все хуже. Шейни отложил лист, выпил еще, чтобы успокоиться, и снова принялся за работу. При этом он попытался расслабиться и сосредоточиться на особенностях почерка. До этого он следил, как двигается его рука. Получалось скверно. Но теперь дело пошло на лад. Не сводя глаз с записки, лежавшей перед ним, и расслабив напряженные пальцы, он еще раз быстро переписал текст.
Теперь было действительно похоже на оригинал. Он сложил плод своих стараний и сунул в шляпку девушки. Все это вместе с жакетом Шейни положил в карман пиджака, в другой карман спрятал листки, на которых отрабатывал почерк. На часах была уже четверть двенадцатого, когда он допил коньяк и вышел из номера.