А задача моя, в общем, формулировалась очень просто:
Musa gloriam coronat, gloriaque musam.
P.S.
Во многих русских книгах семидесятых годов — самиздатских и тамиздатских — содержался постскриптум: хотелось бы поблагодарить помощников и консультантов автора, но такая благодарность может стоить им свободы, если не жизни. Я никогда не думал (хочется написать «не смел надеяться»), что мне придется писать нечто подобное. Но редактора этой книги, своего любимого старшего друга, я назвать не могу. Гонорар за эту работу — поверьте, серьезную — может оказаться чрезмерным.
Не могу я поблагодарить и десяток первых российских читателей, указавших автору на множество его упущений. Им еще там жить и работать. Клянусь, друзья, в первом же российском издании... Но сейчас, когда — цитирую просто для фиксации духа времени — «Администрация президента России потребовала от подконтрольных Кремлю средств массовой информации перестать называть президента Украины Владимира Зеленского президентом. Требование касается всех типов медиа: от телеканалов до интернет-СМИ»... Черти ввели санкции за упоминание ладана. В этих обстоятельствах придется нам как-то обуздать тщеславие. Я и сам-то испытываю сильный соблазн подписать эту книгу «ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ».
Но всем огромное спасибо и низкий поклон.
Д.Б.
Послесловие
В самом начале сентября Дмитрий Быков прислал мне рукопись книги о Владимире Зеленском с просьбой сказать о ней несколько слов.
Я написал ему о своих впечатлениях сегодня утром. Думаю, что могу поделиться здесь с вами этими наблюдениями. Ведь речь идет о философском содержании новой книги, а не о личных делах.
Перед вами текст моего письма к Дмитрию (за вычетом нескольких личных абзацев).
«В первую очередь нужно сказать, что книга читается на одном дыхании. С первых же страниц Вам удается завладеть вниманием читателя и удерживать его внимание до самого конца повествования. Иногда повествование балансирует на грани развлекательного жанра, но никогда эту грань не переходит.
С другой стороны, меня не покидало ощущение, что передо мной какой-то новый жанр: смесь историософии с мифотворчеством, биографии (в солидной форме нон- фикшн) с литературным вымыслом («вымыслом» в самом благородном значении этого слова). Постепенно текст стал восприниматься мною еще и как разновидность теологического комментария (об этом — в конце письма).
Я не литературовед и мне лезут в голову избитые фразы о времени как главном герое и прочая, и прочая. Попробую перефразировать Гегеля: если философия — это схваченная в понятиях эпоха, то Ваш рассказ — эпоха, схваченная в творческом воображении. Причем творческое воображение у Вас облекается в форму документальной прозы и создает полную иллюзию реальности, ее «фактографического» изображения. Меня не покидало ощущение непрерывной игры: документальное исследование играло в «чудесную личностную историю», и мифотворчество маскировалось под беспристрастный и трезвый взгляд проницательного историка и летописца.
Текст дает читателю счастливую возможность поразмышлять вместе с Вами о событиях новейшей истории. Поразмышлять в меру серьезно, в меру иронично, в меру отстраненно и в меру пристрастно.
Когда я читал Вашу книгу, у меня все время вертелась в голове фраза Аверинцева: «Все могло быть прямо наоборот». Это я о Вашем образе Зеленского. Иногда, по ходу описания, легко поменять плюсы на минусы, героическое на комическое (и наоборот). Но Вы, разумеется, помните, кто сказал, что настоящий поэт умеет соединять трагедию и комедию. Вам это вполне удалось.
Боюсь, что к моменту публикации книги многие акценты могут радикальным образом поменяться. Вы и сами к концу повествования предсказываете для Зеленского сложные времена.
Я сам до сих пор не могу себе ответить на вопрос: а это хорошо или плохо, что президентом большой европейской страны стал комик, КВНщик, человек, совершенно не подготовленный к роли политического лидера? Особенно к роли лидера в «тяжелые времена».
До сих пор кажется, что у Зеленского получается справляться с ролью. Некоторые даже утверждают, что это как раз преимущество актера (да еще актера легкого жанра): оказаться в такое время на таком месте. В такой ситуации лучший выбор — хорошо играть свою роль.
Ведь политика изначально была связана с театром, с инсценировкой, с ритуалами, с традицией жестов и слов (в античности, Средневековье, раннем модерне). Только раньше это был «высокий штиль», величественные позы (недаром при дворе Короля-Солнце процветал балет), а с середины прошлого века политика стала превращаться в легкий (а иногда даже легкомысленный) жанр искусства. Сегодня политика – это массовое зрелище.