Их много, и каждый выделит свои, но я бы предпочел сосредоточиться на пяти.
1. Главным качеством Зеленского Арестович назвал упертость, и эта черта, упоминаемая во множестве украинских анекдотов, ему действительно присуща. Зеленский крайне самолюбив и всегда был исключительно успешен, а потому ему проще исчезнуть, чем отступить, проще умереть, чем проиграть. Это самолюбие — не столько актерская, сколько продюсерская черта. Актеру как раз положена гибкая психика, а у Зеленского она в последние годы скорее жесткая, ригидная. В нем есть фанатическое упорство провинциала, завоевывающего столицу, и гордость лидера страны, которой в геополитических раскладах отводились вторые роли. Сегодня об Украине говорят в мире больше, чем об Америке и Китае, потому что от нее в конечном итоге зависит, выжить миру или погибнуть; некоторые этого не признают, но это, прямо скажем, не от большого ума.
2. Самоирония. При всем пафосе, неизбежном для экзистенциальной ситуации, Украина отлично умеет видеть себя со стороны, сознавать свои упущения и пороки. Никто не издевался над национальными комплексами и самообольщениями упорней, чем «Квартал»; никто не разоблачал украинские глупости ярче, чем Зеленский. Вынужденный постоянно подогревать уверенность в победе, он никогда не встает на котурны. Он по-прежнему готов иронизировать над собой и своим окружением, хотя ситуация явно не располагает к веселью. Юмор его стал черным, из него ушла жизнерадостность, но Зеленский по- прежнему видит не только трагедию войны, но и ее абсурд. Вероятно, это один из источников его душевного здоровья.
3. Артистизм. Украина обладает богатейшим фольклором, в Украине ничто не делается без песни, что опять-таки стало темой бесчисленных анекдотов; герой этого фольклора — почти всегда артист, балагур, сказочник, и если в России в застолье чаще всего пели либо песни из советского кино, либо блатной шансон, в Украине народные песни, от лирических до неприличных, оставались живым элементом любого застолья. Украинский характер предполагает артистическое переосмысление любой ситуации, и это отчасти связано с другой национальной чертой — понтами. Я не знаю, как это перевести на иностранные языки, такого слова нигде больше нет. Самопрезентация? Но это далеко не так выразительно. Напыщенность? Это верно, но чересчур негативно. Наверное, это своего рода эстетизация жизни, априори предполагающая самолюбование. Но при такой самоиронии «форс дороже денег», а победа уж точно важнее жизни.
4. Независимость. Любовь к воле — самая устойчивая черта в самохарактеристике украинцев. Зеленский не терпит, когда им руководят. Он все больше становится собственным режиссером, собственным продюсером и собственным советником по имиджу (не по экономике и не по военным вопросам, что важно). В высшей степени самокритичный, к чужой критике Зеленский с детства не особенно терпим. И вопреки советской традиции саморугания и самоугнетения я склонен это ценить. Замечательно формулировал Маяковский в одном письме к любимой: «Я что угодно с удовольствием сделаю по доброй воле, хоть руку сожгу, а по принуждению даже несение какой-нибудь покупки, самая маленькая цепочка вызывает у меня чувство тошноты». Украина может сама с собой делать что угодно, терпеть по собственной прихоти и голод, и смертельную опасность. Но малейший дискомфорт по чужой воле тяжело оскорбляет любого украинца, особенно сейчас, когда сначала Майдан, потом Крым и Донбасс, а потом война обострили эту независимость до нетерпимости. И нетерпимость, правду сказать, куда лучше, чем всетерпимость.
5. Быстроумие. Украинцы импровизационны, не любят тугодумов, легки на подъем — о них никак не скажешь, что они долго запрягают, но быстро ездят. Думаю, что тугодумие как-то связано с расчетливостью, прижимистостью — черта, которую приписывают украинцам особенно часто. «Що ви їсте, пане? — Сало. Та ви цього не будете! — Чому ж не буду? — Та тому, що я вам не дам». Как раз в украинцах я часто встречал несколько даже избыточную легкость при расставании с деньгами, понимание их иррациональной природы: они приходят не к тому, кто экономен и бережлив, а к тому, кого они любят. Опять-таки фольклор тут особенно откровенен: «Гроші не голова: справа наживна». «Грошей немає — перед прибутком, зайвий гріш — перед загибеллю». «Пошкодував алтин, втратив полтину». Можно набрать и контпримеры — о том, что Бог любит веру, а деньги счет, — но преобладает именно легкое, почти пренебрежительное отношение к собственности, опять-таки потому, что понты дороже. И можно понять отношение украинцев к жизни в долг, их пресловутую неблагодарность, когда речь заходит о западной финансовой и оружейной помощи: «З ким знатися не хочеш, тому дай гроші в борг». Зеленский всю жизнь старался не одалживаться. Лейтмотив того, что пишут в последний год Баумейстер, говорит Арестович, повторяют многие украинские блогеры: зависимость от Европы позорна, надо как можно скорее преодолеть ее... хотя, положа руку на сердце, каким образом Украина, чья экономика катастрофически подорвана войной, могла бы сохранить независимость? Тут можно только выбирать, как именно зависеть — брать в долг боеприпасы или бежать на европейскую территорию; тут Зеленский сделал идеальный выбор.