Арсен Аваков (министр внутренних дел при Порошенко) имеет к фантастике прямое отношение: он этого самого «Звездного моста» — сопредседатель, истинный фанат боевой, исторической и «альтернативной» фантастики, торжественно открывавший и закрывавший «Звездный мост». Аваков гордился тем, что в Харькове проходит крупнейший конгресс фантастов, и вряд ли предполагал, что их грезы (или кошмары) насчет украинской войны осуществятся так скоро, а сам он окажется по другую сторону баррикад. Именно Аваков, впрочем, первым заметил тенденцию: еще в 2009 году он опубликовал на сайте «Украинская правда» критический обзор «Хотят ли русские войны?», где пересказал книги «Поле боя — Украина. Сломанный трезубец» (Георгий Савицкий, донецкий фантаст, автор десятка романов о будущих войнах на территории Украины), «Русско-украинские войны» (Александр Север, футурология и конспирология, явно псевдоним) и все тот же «Украинский фронт» Березина. «Знаю Федора лично! Он получал премии на нашем Харьковском фестивале фантастики «Звездный Мост». Как можно было дать втянуть себя в такое???...» — именно так, простите за рифму, вопрошал Аваков, не жалея вопросительных знаков. Он верно заметил вектор, но не понял причины.
Можно не упоминать российского писателя Захара Прилепина, который получил в личное руководство батальон — главным образом в пиаровских целях, что не мешало ему направо и налево рассказывать о собственном участии в боевых действиях, исключительно безжалостных. Прилепин совмещал руководство батальоном с активными разъездами по презентациям, встречался с читателями, занимался политикой, но усердно позиционировал себя именно как боевого командира, что вызывало в Донецке сначала иронию, а потом и ненависть. Прилепин уже пообещал поучаствовать в президентских выборах-2024 в России, но сама фигура эта, при всей монструозности, до того комична, что рассматривать его политические перспективы трудно. Впрочем, в России возможно все. Писатели не могли претендовать на власть (разве что на мелкие должности в сепаратистских республиках), но в качестве идеологов и полевых командиров они дебютировали именно в 2014 году. Зеленский — далеко не первый деятель культуры, которому надоело ограничиваться искусством. Причин тут две. Первая — всеобщая усталость от продажных и манипулятивных политиков. Вторая — переход политики (и даже войны) в постиндустриальную пиаровскую фазу, когда важнее самих боевых действий становится их интерпретация и пиар. Отсюда поэты в качестве военкоров, прозаики в качестве советников сепаратистских лидеров и журналисты (или психологи) в качестве военных аналитиков. Украина первой продемонстрировала общемировую тенденцию — экспансию мастеров нарратива, рассказчиков, фантастов в военную политику, но не за горами, думаю, и экономика.
Седьмой тип политиков — хозяева дискурса; Зеленский — первый, у кого получилось, но явно не последний.
XVIII. Зачем?
Вопрос о том, зачем нужна политика, редко ставится именно в силу своей кажущейся инфантильной наивности. А между тем ответ на него не так уж предсказуем: политика — в одном ряду со спортом и культурой — отвлекает человека от смерти и дает ему иллюзию собственного влияния на мир. В действительности, по справедливому замечанию Славоя Жижека, политика — не более чем та кнопка на панели лифта, которая якобы ускоряет закрытие автоматических дверей. В действительности она чаще всего никак не влияет на поведение лифта, но дает пассажиру иллюзию участия в собственной судьбе. Роль личности в истории различна в разных общественных системах, но на вектор истории она повлиять не может — разве что на темпы и количество жертв.
Однако мотивация людей, идущих в политику, в разных обществах различна. На Западе политика, при всем ее прокламированном идеализме, — прежде всего один из самых доходных видов бизнеса, вернейшее средство обогащения. В России и Китае политика — способ достижения власти, демонстрация доминирования (в России все это сдобрено изрядной долей садизма, поскольку садомазохизм вообще давно превратился в любимое национальное развлечение). Цель российской власти — именно наслаждение властью как таковой и чужим унижением: народ попросту не оценит заботы о своем благосостоянии, но масштаб злодеяний принимает за признак величия и готов в этом величии посильно (пассивно) участвовать.